Как же замечательно сидит на мне этот костюмчик!
Сеймур был доволен - отражение в зеркале ему весьма даже нравилось. Рубашка с высоким воротником-стойкой, жилет, черные штаны со стрелками и светло-серый передник. К сожалению, прямоугольный и ниже колена, и совсем и полностью без рюш.
Он собрал длинные пряди в хвост и для такого случая даже снял наушники, да-да. Конечно же, он шустро спрятал их среди белья. Пусть под рукой будут, приятненько, да и музыкой можно в любой момент насладиться.
А начиналось все до банального просто. Доставлять на дом секс-игрушки, массажеры-бабочки и огромных плюшевых медведей с порядочной такой охапкой роз, из-за которых едва видно дорогу, - и таких было пять, пять за эту неделю! да какие же идиоты их покупают! - порядком поднадоело. Самое время было стать подводным археологом и уехать на поиски Атлантиды. Ну или секретным агентом на Гаити. Ну да или в Грецию поехать и туристов попугать, чего уж тут мелочиться. Взобраться на Олимп, покорчить из себя Зевса. Еще и подзаработает байками, в которых и правды-то с гулькин нос.
Люди смешные, с ними весело.  За пару тысячелетий они, конечно, изменились, но остались такими же любопытными.
Он даже нашел подходящие авиарейсы, проглядывая онлайн страницу компании. Но покинуть Бостон ему так и не удалось.
Копна черных, как смоль, кудряшек, в белом кружевном передничке скрылась в дверях отеля, прямо напротив уютного столика с вай-фаем за стакан фреша, и Сеймур понял - это судьба. Он в два глотка допил холодный грейпфрутовый сок и рванул за ней. Эх, и где же была его божественная везучесть, когда красавица скрылась за дверцей "Для персонала"? И чего же она не объявилась, когда дорогу перегородил широкоплечий амбал? Но долго страдать - совершенно не в его стиле.
Хм, значит, прямого хода нет... Но разве это остановит влюбленное сердце бога? Угу, аж два раза!...
Он вызвал администратора, обаял его чудеснейшей из своих улыбок, убедил в своей профессиональности парой трюков и уже ослепительно улыбался очкастой кастелянше, получая форму.
Он был бы весьма не прочь примерять юбочки и оборки. Ведь это же такой очаровательный фетиш, грех не использовать такую возможность сыграть тааааакую роль!
Он даже рожицы покорчил зеркалу - смущенные, милые, суровые, брутальные, пафосные... Включил плеер и рванул на поиски своей любви. Она была где-то на этажах, видимо, прибирала один из номеров.  Но он обязательно увидит ее, да-да, пускай не сейчас, пускай они пересекутся в фойе, и он вызвется ее провожать, ведь супегерои любят Нью-Йорк, и вряд ли защитят ее в темных переулках города. Они пройдут под желтыми фонарями, а уж потом, когда она смущенно возьмет его за протянутую руку...
Ему не дали домечтать совсем немного. Нужно убрать очередной номер. И так как он показал себя прекрасным специалистом, ему сразу же вручают ключ от номера люкс. Номера люкс, номера "Икс". Интересно, кто же снял этот номер? Кому сегодня повезет с синеволосым горничным?
Он поднялся вверх на служебном лифте и покатил телегу вперед, вживаясь в роль идеального дворецкого для идеального клиента. Сдержанный, подтянутый, идущий чуть ли не от бедра, он скользит по узкому ковру навстречу нужно двери. Прокручивает кольцо на пальце и одним слитным движением открывает дверь и возвращает его в незаметный нагрудный кармашек. Чуть ли нос не задирает от чувства собственного достоинства. И комната за дверями совсем не кажется ему гостиничным номером. Да это же просто одна из величественных зал Олимпа, и с минуты на минуту сюда прибудут гости пить нектар, обсуждать божественные проблемы, пытаться обмануть и обойти соперников, затевая игры, игрища и целые войны, а он будет поправлять подушки на шезлонгах...
Да нет, херня какая-то. Хватит с этих зазнаек, что они их выслушает до конца. Ему этого - с головой, вот честно. Он тряхнет головой, наденет мониторы и осмотрит номер, уже двигаясь в такт музыке. Клиента же сейчас нет, а значит... Он со всех ног бежит в спальню и прыгает на кровать, с разбегу, прыгает, отрываясь ногами от матраса, смеется, срывается с места и начинает сдергивать простыни, наволочки, пододеяльники, кидая хи во все стороны. Потом соберет, делов-то. Начинает подпевать песне, распахивает окно, бежит в гостиную - если ее можно так назвать - тоже распахивает окно. Прохлада, шторы летят прямо в лицо. Рвется к минибару, тырит бутылочку виски и закрывает назад. Как было. После сгребает в охапку грязное белье и тащит к тележке и запихивает его в корзину.
Итак, постельное белье снято. Номер проветривается.
Нужно еще полотенец положить, мыла там "надцать" штук, воду в вазах поменять, цветочки поставить новенькие, да мелочи, в общем-то... Вроде чисто. Сойдет. Может, воду поменять, что ли...
Берет вазу в одну руку, цветы из нее - в другую руку, ну и направляется к ванной.

Дверь открывается сама собой, выпуская приглушенный дверь и весьма эффектные клубы пара. Темный силуэт выходит из пара и становится ясно, что перед ним обнаженная девушка. Весьма красивая. Это он успевает пробежаться оценивающим взглядом по телу, отмечая его, то есть тела, миловидность. Не сказать, что она в его вкусе, но так, сойдет, как говорится...
Ну жу простите мужика зато, что первым делом смотрит совсем не в чудесные глаза незнакомки. И лишь потом, уже начиная обворожительно улыбаться красавице, заглядывает в ее огромные глаза, готовится склониться в вежливом поклоне и испуганно отвести глаза... Но просто замирает, останавливается, все так же застывше улыбаясь, смотрит в глаза боигини Луны. Понимает, что попал. Понимает, что с каждой секундой промедление глубина  задницы, в которую он угодил, постепенно увеличивается. Селена берет цветочки, как ни в чем не бывало. Гермес же, с неизменной улыбкой возвращается в себя, разворачивается, ловко ставит вазу на столик и хватает верхнее банное полотенце с тележки горничного.
Разворачивается на пятках, протягивает ей его и невинными глазами с очарованием сотни младенцев и котиков, отвечает ей:
- А я вам тут полотенчик принес... С легким паром.
Ну вот. А я еще женское платьице одеть хотел. И чепчик. И все же, я везуч, однозначно везуч.
- Мне смотреть или отвернуться? - прямо спрашивает он, едва ли не коварно посмеиваясь, но все же блестяще удерживая себя в руках. Ведь если она не стесняется, то он вполне не против созерцать дальше. Красиво же, ну. Кто же захочет отвести взгляд от божественной красоты? Только настоящий дурак, коим Гермес ни в одной своей ипостаси наверняка не являлся.
Он прикидывает, что может получить от богини за наглость. В принципе, пока особо бояться нечего, но уж лучше быть поосторожней. Скоростные сандалии бренное тело потеряло, так что теперь стоит быть вообще аккуратней со словами. Мало ли в каком настроении очнулись боги. Гермес прекрасно помнит, на чем все закончилось тыщи лет назад.
- Ты первая, кого я встретил из богов. Не узнать прямо таки, но тебе однозначно идет, - парень делает комплимент совершенно искренне. И только потом думает о двусмысленности фразы. А друг решит, что это он так нагло ее наготу комментирует? - Кажешься удивительно хрупкой, а волосы и глаза придают очарования таинственности. Не думал, что человеческая оболочка может быть настолько необыкновенной. Теперь хочется поглазеть на других богов. Какими судьбами в Бостоне?
Если в отеле, значит, здесь не живет. Следовательно, приехала ради чего-то на весьма короткий срок. Хм. Встреча с другими богами? Это было бы крайне интересно.

Он улыбается еще шире, слушая ее слова. Опять двадцать пять. Быть честным, до этого момента он за Олимпом даже скучал. Теперь же даже богиня Луны считает своим долгом усомниться в его надежности. Кажется, так было всегда, разве нет? Тявкающая собачонка, путающаяся между ногами всех, и каждый считает своим долгом посмеяться над ней, вежливо избегая тыкать пальцем.
Я скучал, ребята.
Люди в этом плане гораздо проще. Наверное, он всегда находил в них отдушину. Прочь от интриг великих, ближе к слепым, но от того не менее пушистым котятам. Пешкам на игровой доске. Ведь он сам был пешкой в глазах Олимпа.
Но ему уже давно было все равно, такое положение дел его вполне устраивало. Ведь оно дарует ему беспристрастность. Он не собирается ставить свою шкуру на общую мясную ставку в этой войне. Был сам по себе и останется. Привык заботиться о собственной шкуре, потому что кроме него эту грязную работенку никто не сделает, и думает, что до самого своего конца - если он будет - продолжит в том же духе.
- Это моя работа, на этот вечер уж точно, - зубасто улыбается Гермес. Интересно, что же она думает по поводу его горничного. - Кстати, как тебе прикид? Тебе бы такой женский пошел.
Берет оставшиеся полотенца, неспешно отправляется в ванну и укладывает их на полки. Кладет на краешек ванны и умывальника туалетное мыло. Наполняет гель для душа. Включает вентиляцию, убирая пар. Наливает в вазу воды и ставит новые цветы. Возвращается в комнату, ставит вазу на полку. Так немного уютней.
Он видит, как та кутается в плед. Но номер должен проветриться еще пару минут. Поэтому закрывать створки он не спешит, не обращая на немую просьбу ровным счетом никакого внимания.
- Сильным мира всегда есть за что спорить и чем мериться.
Он пожимает плечами, будто бы говорит о естественной и логичной истине. Санта Барбара в семейном общежитии с предупреждениями всех существующих жанров - вот так это видит он. И даже земные записали так же, записывая сотни легенд и путаясь в них.
- Ну вот. Я хочу смотреть, а ты в плед завернулась. Человеческие тела удивительны, пусть сами люди и глупы.
Делано огорчается. Сама ведь говорила. Поднимается на ноги, закрывает в гостиной окно - вот теперь достаточно. Нужно уметь ждать. Немного дольше смотрит на машины на город. Интересно, сколько вас уже здесь, дорогие - уважаемые? Хмыкает себе под нос и, напевая простой мотив себе под нос, берет тележку за ручки и катит в спальню.
- Всего секунда ожидания и я снова буду целиком и полностью в твоем распоряжении! - доносится из комнаты. Он же в это время тщательно заправляет постель. Он привык все делать до конца и аккуратно. И если сейчас он горничный - он сделает все, что требуется от горничного. Только и всего. Разгладит складки на ткани и расположит подушки ровно по средине.
- Бог умер от старости, - он смеется, возвращаясь в комнату и вновь глядя на Селену смешливым взглядом. - Нет, у Мойр даже за целую вечность не образуется такого чувства юмора, - он падает на диван рядом и откидывается на спинку, заводя руки за голову. - Но в этом я вполне могу и ошибаться.
Он слушает ее. Разит богиней. В каждом ее слове. Люди во многом похожи на богов. Боги руководствуются теми же моралями, что и многие люди. Просто от их поступков круги по воде расходятся шире, плеск стоит дольше, и неважно, белый ли это камень или черный сейчас опускается на илистое дно. Но разве какой-то бог сможет найти в себе схожесть с человеком? Да никогда. А как же божественная гордость и охрененность? Ведь я же могу выжечь город одним только взглядом, а он - нет. Все. Где-то на этом моменте начинается гордость. Люди считают это пороком. Боги же... Каждый бог считает по своему. Именно поэтому в свое время Гермес подарил людям счеты. Меру, которая уравнивает всех порядком и справедливостью. Система, невозможная и беспощадная, если ее использовать в мире божественных существ.
Эти мысли колыхнутся где-то внутри и замрут, оставляя разум ясным. Он думал об этом давно, и сейчас не имеет смысла вновь поднимать ненужную информацию на поверхность.
- Случайности не случайны, - просто говорит он и улыбается. Захочет поискать в этом подоплеку? Да хоть две, ему совсем не жалко. - А ты сразу меня узнала? - он любопытно смотрит на нее, нетерпеливо закусывая губу, совсем немного.
Это важно знать. Как боги видят его. Как узнают. Возможно ли столкнуться нос к носу с другим и уйти незамеченным? Мелочь, которая в свое время может сыграть свою злую шутку.  Или сыграть на руку.
- И ты есть в Сети? Социальные сети - это нечто. Люди сами выкладывают о себе все. Даже мысли можно читать в статусах, не будучи телепатом. Невероятно удобно. Пускай и глупо.
Он снова улыбается чему-то своему и потягивается.
- Чудесный день, не правда ли?

- Почему? Да хотя бы для того, чтоб застелить тебе постель и позволить хорошо отдохнуть на мягком матрасе. Чтоб в вазе оказались свежие полевые цветы. Чтоб в номер наконец проник свежий воздух, ведь сама бы ты этого не сделала - твоя кожа сейчас слишком чувствительна, а после тебе было бы совсем не до того. Теперь тебе станет в разы легче осуществить то, что ты задумала, - он широко улыбается.
Ведь номера люкс не снимают надолго. Ведь если богиня путешествует в одиночестве, значит, ее ведут на то свои причины. И вряд ли она бы снимала номер ради того, чтоб поглазеть на Бостон сквозь окно в пол после душа с гостиничным мылом. Он тоже собирается в дорогу. Но это уж неуемный характер, который останется с ним до самого конца. Бежать со скоростью света, обгоняя людей, цивилизации, мысли, свое собственное время, прочь отсюда, вдогонку за самим собой.
- Понимаю, - кивает он, становясь на миг чуть серьезней. - Эх, значит черные очки и капюшон до кончика носа, - он притрагивается указательным пальцем к ному и сводит к нему глаза, -  совсем не скроют моей божественной офигенности.
Он не может без шуток, пускай теперь и размышляет над тем, что стоит быть в разы осторожней. Конечно же, Зевсы не ездят в метро, но жизнь полна неожиданностей. Тем более, жизнь в мире людей. Он прикидывает, как бы было весело заглянуть к папаше на очередную гулянку разносчиком пиццы. Хотя разве он бы ел пиццу? Она вкусная. Но он же самый крутой бог на Олимпе. А фаст-фуд? Он едва не рассмеялся, представляя как Громовержец запивает гамбургер светлым пивом за пять долларов.
- Ты как ни как секретный агент? - глаза Гермеса загораются азартным огнем. Да, все же прекрасно сходится - богиня ночного светила, которое рассеивает тьму лишь тогда, когда смотришь на него, оставляя все темные углы скрываться в причудливых тенях. У нее есть свет, в котором ночью нуждаются все. Полезный товар с невероятным спросом. - Я тебя понимаю, самому удалось испытать все прелести дела прошлым летом. Эх, это был прекрасный отпуск в Индии... Океан, коровы, специи, перестрелки, драки, а как танцуют тамошние девушки... Ты была в Индии?
Да, было и вправду чудесное время. Не совсем привычные человеческие порядки, но к ним быстро привыкаешь. По крайней мере, ему легко далось перевоплощение. Разработка панацеи от рака. Эксперименты на детях. Нелегальный допинг, психотропные препараты и... И много чего другого. Именно там он научился водить автомобиль. Правда, в этой истории сначала он оказался жертвой... Но после отхватил приличную сумму благодарности. Еще и зарисовал схемы пары устройств переработки, и тактично слил их после за хорошее вознаграждение. Правда, он не поклонник индийской кухни, но тогда не оставалось времени на то, чтоб даже подумать об этом...
За время приятных воспоминаний он успел вновь насладиться плавно покачивающимися бедрами девушки и прекрасными длинными волосами, пускай и порядком спутанными после душа. Он был поклонником искусства - разве не радует взор стройное девичье тело, которое писали в похмелье художники каждого тысячелетия. Он улыбается, запрокидывает голову и смотрит в потолок. Прикрывает глаза и смеется сам себе. Вот как, значит, бывает... Как интересно. Любопытненько.
- Ага, к хорошему быстро привыкаешь, - сам себя не похвалишь - никто не похвалит. Он пропускает мимо ушей "мальчиков-зайчиков". - Думаю, пока что сильнейшие в ужасной депрессии. "Оу, я один из этих мерзких людишек, фиии!". Ну или просто грустят о том, как докатились до такой жизни. И строят коварные планы мести.
А вот в последнем он был серьезен, пускай и не выказал этого, продолжая в том же духе, что и начал. Он понадобиться, когда нужно будет действовать. А пока планы только строятся. Пока еще не время.
Глядя на то, как обветшалая ткань тянется грустными складками вниз, Гермес даже расстраивается.
- Нет, полотенце шло тебе гораздо больше. И даже букет без вазы смотрелся в разы круче.

- Конечно же, ведь конституция США гарантирует мне свободу, - улыбается он, будто совсем прослушал всю мудрость и даже некое участие в его судьбе. Разве не она мгновением раньше говорила о мальчиках-зайчиках? Она думает, что доска пропала. Может, краски на черно-белом полу и смешались в беспорядочный серый, или же наоборот, обрывки полотна смахнули потрескавшуюся краску в небытие, оставляя под собой прозрачное стекло, - поверхность оставалась. Плоскость, пространство, поле, игра на котором еще не определена, правила для которой на этапе становления. Когда есть сила, все остальные становятся слабей или сильней, что само собой подразумевает иерархию. А еще силой нужно управлять. Это касается каждого в отдельности и набирающих силу клубов по интересам, которые собирают много силы, направленной на одну цель. Анархия краткосрочна.
- По сути, да. Раскромсать на кусочки, сшить заново и набить голову опилками. Если догонят, конечно же, - он подмигивает ей. - Но ведь это же безумно интересно! Разве такое можно пропустить? - в желтых глазах возрастает азарт и буквально детский восторг, который загорается у любого ребенка при виде ярких огней лунапарка. Но этот восторг переходит в добродушную улыбку, которая следует за другой мыслью. - Да и куда же они без меня-то? Встретятся нос к нос и поубивают друг друга, разнося вселенную на отдельные мирки, неспособные к развитию любых форм жизни. А так я смогу умерить их пыл, подбирая нужные слова - сохраняя смысл и не подливая масла в огонь.
Он видит свою позицию именно так. Наивно полагает, что может на что-то повлиять. Пускай и делает скидку на свою наивность. Конечно же, он трезво оценивал силу и мощность других богов, понимал, что совсем не относится к тем, кто способен одним лишь кивком переменить равновесие вселенских весов гармонии. Он прекрасно понимает, что происходит, и не питает радужных надежд, пускай и убеждает в этом остальных. Пускай все считают его глупцом и шутом - по сути, это не так уж и плохо. Он может выкрасить волосы в синий и никто не обратить ровно никакого внимания на выходки фрика. Удобно. Не требует лишних объяснений, не привлекает внимания, не оставляет следов.
Когда девушка подходит так близко, он невольно прикрывает глаза. Ведь он будто знает, что произойдет. не нужно быть мастером, чтоб прочитать это в ее теле и глазах.
Он позволяет прикоснуться к себе, расслабляется, запрещая искать себе подвох, и чувствует лишь холод, проникающий сквозь человечью в шкуру в самое подсознание. Приятно. Пробирает до мурашек. Он чувствует мягкость ее губ кожей и невольно прикрывает глаза. На мгновение, на секунду, тут же открывает, не позволяя заметить ей этого жеста. Улыбается.
- Спасибо.
Он умеет быть благодарным, ведь щедрость и доброта всегда оставались редкими гостями в мире людей и тем более в мире богов. Он просовывает руку в карман, и достает оттуда фигурку-значок. Розовый утконос.
- А это тебе. Клюв светится в темноте, а на пятнадцать минут дает возможность сокрыть свои мысли даже от бога. Ты же секретный агент, тебе пригодится.
Он сидит еще немного, смотрит, как она ищет одежду. Потягивается, вновь начинает напевать себе под нос простой мотив, рывком поднимается, мягко пружиня на ноги, и идет к тележке.
- Ну... Я свою миссию выполнил. До скорой встречи, - улыбается он и машет рукой, толкает тележку и буквально выбегает из номера, продолжая так же лететь по коридору. Влетает в почти закрывающийся лифт и встречает черные кудряшки, бездонно черные глаза и рюшечный передничек.
- С самого утра бегаю за тобой, - с укором говорит Гермес и тут же белозубо улыбается.