Берлин. Утро.
Очень рано. СМС. Телефон на виброрежиме заползал по тумбочке, словно забился в агонии. Рука девушки сонно поймала не в меру подвижный аппарат и Ульяна попыталась спросонья прочесть сообщение. СМСка была на первый взгляд немного странным стишком:

«Баюкает судьба - спи,
В осенний дёрн лицом ляг,
Смелее перейди Стикс,
К которому один шаг.
1 ]:-> приглашен. Сегодня. 12.00»

Девушка прищурилась, пытаясь понять смысл этого беда. С первого раза явно не доходило о чем речь и вообще что это за приколы. Послание явно требовало проснуться, но сделать это было не реально. Гравитация кровати и подушки по утрам сравнима разве что с гравитацией черной дыры, которая затягивает в себя не то что тело, но и мысли.
- «В осенний дерн лицом ляг» это смерть. Окей. Что там дальше? Стикс? – карие глаза широко распахнулись, а девушка вскочила с кровати и начала быстро ходить по комнате, раз за разом перечитывая сообщение.
– Хорон, епп твою мать…  - сон как рукой сняло и ей сразу же захотелось курить, но сигарет, любимой пустышки, под рукой не было. Кормчего, перевозящего души, Ламия боялась чуть ли не как огня. Но всё же, стоило отметить, что, будучи человеком, она стала куда более уравновешенной, чем в те древние времена, когда была монстром. Самообладания хватило, на то, чтобы не впасть в приступ истерики, от того на ком придется применять почти природные таланты. Хорон это вам не хухры-мухры, учитывая, что если что им обоим придется друг друга полапать. А уж сколько голосов завоют с того света в ушах Ламии при таком раскладе и вовсе страшно представить.

-Страшно-то страшно, а никуда не денешься. С этим я разберусь позже. Что там с символами и цифрами? « 1 ]:->». Один дьявол? – этот кусок шифровки потребовал действительно напрячь мозги и в итоге прийти к выводу, что это отсылка к поговорке «муж и жена - одна сатана».
- Прямо как в "Убить Била" только на этот раз жертва жених. Класс… - Никольская ещё раз перечитала сообщение, уже окончательно проснувшись и поняв, что это не шутки гребанного сотового оператора, - А нет, только приглашенный. Всё-таки, надо было меньше смотреть фильмы Тарантино.
С остальным всё было понятно. Подробности задания в 12.00, сегодня в обычном условном месте, раз ничто другое не указано.

Берлин. Без десяти минут полдень. Кафе «Лемке».
Улицу за окном кафе заливало плывущее в бесконечно- синем весеннем небе солнце, а внутри на столике медленно остывала чашка кофе. Ульяна нетерпеливо тарабанила пальцами по столешнице, ожидая связного от Ордена. Стрелка на часах ползла к двенадцати с упорством чокнутой улитки, и это было так мучительно. Хотелось поскорее покончить со всем этим. Она до сих пор не представляла себе что делать с Хороном, он был куда древнее её, а следовательно и сильнее. Оставалось рассчитывать на хитрость и смекалку. Девушка откинулась на спинку стула и даже прекратила выбивать пальцами неровный ритм.
- Нет, нет. Так думать нельзя. Орден не стал бы разбрасываться своими сторонниками сейчас, а раз это поручено мне, то значит и по силам.

Отредактировано Lamia (2015-04-19 20:45:13)

Его взгляд нельзя было не почувствовать. Скользкий, вязкий и такой же пачкающий как мазут. Только вот пахло от этого человека совсем не продуктом нефтепереработки. От него пахло зверем, пусть даже сейчас этот запах выражался через мешанину из ароматов алкоголя и сигарет. Запах сигарет ей нравился, остальное – нет.
Что за тварь, и из какой бездны её вытащил Орден, было не понятно. Единственное, что очевидно  - это был такой же монстр, такая же тварь, как и сама Ламия, лишь с той разницей, что, скорее всего, тварью это существо осталось и в этом теле.  Грубая сила, самая грязная работа, которую этот «человек» выполнял наверняка с наслаждением – чтобы почуять это Ульяне даже не требовалось особо напрягаться, тем более зная, по какому поводу он здесь.
В те пятнадцать минут пока тварь занята разглядыванием других самок в кафе, девушка внимательно изучает содержимое коробки, как и велено – без лишних вопросов. Да и могут ли быть на них ответы у этого, с позволения сказать, человека.  Тонкие длинные пальцы украшенные массивными кольцами захлопывают крышку коробочки.
« -Неплохо, но мало. Неужели это всё? Хотя даже так я его смогу найти, а это уже немало. Но всё же...»
У Никольской всё же возникают некоторые вопросы, но связной поднимается с места, в очередной раз разливая кофе, и предлагает куда-то провести. Девушка немного удивленно повела бровью, идти куда-то в компании столь неприятного типа не предполагалось, но раз таков замысел Великого остается только подчиниться.
« - Хорошо. Посмотрим, что ты покажешь. И действительно пора уходить. Время»
Никольская может быть ещё бы постаралась задержаться здесь в компании этого жуткого типа, и посмотреть, как его корежит от рафинированности этого места и какой из этого выйдет скандал, но не время. Дело есть дело.
Бежевая жидкость растекалась по столику некрасивой кляксой. Кружка, из которой допили кофе одним глотком, оставила на столе некрасивый след в виде незавершенного круга, похожего контур солнечной короны во время затмения, а девушка ухмыльнулась, заметив, как и куда скользнул грязный взгляд нависшего над ней связного. Пусть смотрит, пока есть чем.
- Веди, коли не шутишь.

Отредактировано Lamia (2015-04-25 22:02:03)

Никольская всегда испытывала отвращение к тем, для кого проще отстаивать чужие идеалы, чем свои. Если кто- то когда-то и прикончит этот мир в самом плохом смысле этих слов, то именно такие люди. В своем разлагающем плоть желании отстаивать чужое они страшнее, чем все фундаменталисты вместе взятые, и разрушительнее любой атомной бомбы, по этому, Харон, или как его там теперь звали, вызывал в ней даже капельку уважения тем, что посмел сбежать, даже зная, что это грозит неминуемой гибелью. А что? Даже если Никольская не справится с заданием, то пришлют кого-то ещё и всё равно всё подчинится воле Великого. Так или иначе, сегодня или завтра. А пока девушка всё это прокручивала в своей голове, человек с грязным взглядом увлекал её за собой куда-то по улицам, что разбивали город на сотни почти равных почти прямоугольников.
Всё изменилось почти мгновенно. Морской бриз забрался в легкие, затащив в них щекочущие ароматы йода и водорослей. Другой запах, хоть и очень похожий на тот, что приносил ветер, гулявший между скал тысячи лет назад. А полоса, что разделяет небо и воду всё такая же зыбкая и одновременно соединяющая их воедино, ей плевать на время. Красиво, мать вашу. Чертовки красиво.
- Не позволяй касаться, - повторила про себя Никольская слова испарившегося… Как его там назвал Харон? Рей? Хорошо, пусть будет Рей, - Не позволяй... Легко сказать.
- Красивое место, - вместо приветствия ответила Ульяна, делая шаг навстречу. Только шаг. Она едва заметно склонила голову к плечу, прикидывая, как подступиться к тому, кого нельзя коснуться. Всё это было ново. Её жертвы с ней обычно не здоровались и в идеале вообще не разговаривали, лишь иногда кричали, от того Ламия никогда не была мастером пафосных киношных диалогов на фоне живописных пейзажей.  Да и нападала она в основном не в открытую. Где-то глубоко в душе она пожалела о том, что будучи человеком выбрала мольберт и кисти, а не стрельбу из револьвера в качестве хобби. Выбери она револьвер, это сейчас значительно всё упростило бы. Ещё шаг. Девушка, слегка прищурившись, вглядывалась в усталое лицо того, кто не должен был увидеть следующий день и старается угадать в этом лице сокрытое от неё знание.
- Интересно, он знает, чем всё это закончится?
Сама Никольская по большому счету предпочитала не знать того, что суждено. В том, что боги теперь были заключены в смертных телах, была некая ирония, и теперь будущее было куда менее предопределено, ну или, по крайней мере, казалось таким.

Отредактировано Lamia (2015-05-03 00:36:08)

Здесь, меж утопающих в зелени холмов, звук гальки увлекаемой в океан прибоем казался далеким шепотом, различимым лишь на грани слышимости звуком чего-то бесконечного огромного, похожего на биение сердца планеты или даже больше – биение сердца Вселенной, на тот шорох, что слышно при обработке «остатков излучения» Большого Взрыва. Но Никольская не увлекалась астрономией и никогда не слышала звуков космоса, что так похожи на этот прибой. Она знала лишь одно – самое ценное, что есть у каждого это время. Лишь время имеет подлинную ценность для людей и богов, и лишь оно является мерилом всего. Не деньги, не поступки, а время. Пока оно есть можно исправить почти всё. И поэтому для неё было загадкой, почему она сейчас стоит и слушает тишину холмов, а не адские вопли убиенных ею людей. Ведь он мог ей это устроить, раз она уже ошиблась, подпустив его так близко. Он мог выиграть немного времени для себя раз уж ему так нравится оставаться в живых. Почему нет?
Монстр лениво проснулся внутри девушки и облизнулся, разделяя эту логику и прикидывая, что нет ничего важнее, чем оставаться живым. Честь, долг – чушь. Первейшая обязанность всего что живо – оставаться таковым, покуда на это есть силы. От примитивных размышлений о мире монстра отвлек вопрос.
- Как? Что это вообще значит «как»? – монстр замешкался и сделал шаг назад, уступая место более разумным частям личности, потому что сам он никогда не думал о таких сложных вещах. Для него окружающий мир был данностью, набором сиюминутных благоприятных и неблагоприятных факторов для выживания. Монстр жил здесь и сейчас, без «вчера» и «завтра». Так что пусть отвечают те, что для этого более приспособлены, а он ещё немного подождет.
Вся эта глупость с человеческими телами, воспоминаниями о прошлой жизни и прочей ерундой сильно смахивала на расстройство личности. Вот кого сейчас спрашивал этот человек? Где-то в глубине сознания вопросительно переглянулись две похожие, но всё же разные девушки. Одна, что была стократно младше, заворожённо смотрела на «подарок» того, кто уходит. Вторая… Вторая тоже смотрела, поправляя короткие перчатки из тонкой кожи и грубо оттолкнув Ульяну в то небытие из которого она осмелилась вылезти. 
- А это ещё лучше, - Ты выбрал полное жизни место, чтобы умереть, - взгляд  Ламии почти безразлично скользнул по танцующим волнам зеленых холмов и застыл на лице Винсента. Их глаза встретились, и, видимо, нужно было что-то сказать кроме этого сухого «лучше».
Карминово-алые губы раскрылись отпуская на волю слова:

«Я уйду, убегу от тоски,
Я назад ни за что не взгляну,
Но сжимая руками виски,
Я лицом упаду в тишину.
И пойду в голубые сады
Между ласковых серых равнин,
Чтобы рвать золотые плоды,
Потаенные сказки глубин.»

Девушка замолчала буквально на секунду. Эти строки она прятала для себя на кой-то видимо очень черный день. А может быть, это была вовсе не она, а та, другая? Да, конечно, это была не она, подобной чушью страдают лишь глупые девочки лет двадцати. Может быть тот, кого когда-то звали Хороном и не поймет слов, но наверняка поймет самое важное в них, а значит,  тварь вполне может продолжить вдохновенно читать стихи:

«Гибких трав вечереющий шелк
И второе мое бытие...
Да, сюда не прокрадется волк,
Там вцепившийся в горло мое.
Я пойду и присяду, устав,
Под уютный задумчивый куст,
И не двинется в призрачность трав,
Горизонт будет нежен и пуст.
Пронесутся века, не года,
Но и здесь я печаль сохраню,
Так я буду бояться всегда
Возвращения к распутному дню.»

- Всё это прекрасно, но хватит ли силы, чтобы свернуть ему шею, если сбить его с ног? – стоило звуку последнего слога угаснуть, как Ламия вернулась к своим насущным проблемам. Всё её тело незаметно напряглось, приготовившись броситься вперед. Пожалуй, сейчас она жалела не только о выборе глупого хобби, но и об отсутствии когтей.

Отредактировано Lamia (2015-05-06 03:04:34)

Лирика – опасть, сокрытую в этом слове, явно не до оценивают. Рассыпаясь десятками прекрасных слов, что подобны бриллиантам капель  разбивающихся о скалы волн, одно существо, что должно было вот-вот кануть в Лету, гипнотизировало второе, которому суждено тоже самое, но чуть позже.
К сожалению, Ламия, во всех своих ипостасях, была немножечко глупее и куда эмоциональнее Хорона. Девушка застыла, теряя драгоценный запал и зачарованно слушая звуковые колебания, словно околдованный пением скрипки лев из старой сказки. Но шкатулка волшебных слов захлопнулась и волшебство исчезло. Его исчезновение стало беззвучным сигналом к действию. Монстр, которого сегодня уже сбивали с толку, и на котором применяли «запрещённые» приемы в виде красивых видов и поэзии наконец очухался. Безобразие. Тварь внутри оскалилась слюнявой пастью, на лица девушки этот оскал отразился лишь в плотно стиснутых челюстях и изменившемся взгляде. Хотя нет, не только в этом, правый уголок губ дернулся, словно на долю секунды она потеряла контроль и скалилась вместе с тем, кто внутри. Только долю секунды, а потом… Потом шум прибоя, цикады, и кажется даже ветер – всё замерло перед броском, не оставив места для сожаления об утраченном и для восхищения от возвращенного.
Когти, змеиное тело,  шуршащая по траве чешуя, как же этого сейчас не хватало. Никольская никогда не думала, что если вдруг ей выпадет шанс вновь стать человеком, она будет сожалеть об утрате того уродливого облика. Хотя нет, об этом сожалела Ламия, тварь, не Никольская. Но ни тварь, ни Ламия Никольскую не слушали и не слышали. Девушка утонула во тьме, оставив этих двоих разбираться с окружающим миром. Ламия же доверила свое новое тело монстру и осталась наблюдателем. Она словно спустила с поводка натасканную на бои собаку и сказала «Ату его!».  Теперь оскал твари некрасиво искажал девичьи черты. Больше медлить было нельзя, да и невозможно. Угловатое тело девушки резко бросилось вперед. Не надеясь использовать силу, она пыталась сбить противника с ног.

Отредактировано Lamia (2015-05-12 22:52:22)

Промахнулась. Ноги тормозят брошенное вперед тело, поднимая в воздух немного пыли, что не успевает даже осесть на землю, прежде чем девушка и Харон исчезают, и кажется, что мир вокруг на миг замирает переваривая это событие. Несколько мгновений и потревоженные присутствием людей цикады вновь поют свою незамысловатую песню, воспевая почти вечную жизнь. Им хорошо, их жизнь пока продолжается.

Где-то далеко от того места, словно в ином мире девушка пытается инстинктивно отдернуть руку схваченную Хароном, но её тело уже потеряло опору и летит вниз в свободном падении. Мир вокруг изменился до неузнаваемости. Где она? Вместо тишины зеленых холмов теперь какофония звуков мегаполиса, что сливается в какую-то дикую мелодию в стиле индастриал, но она не слышит её. В ушах девушки лишь свист ветра, перед глазами голубое небо расчерченное перистыми облаками, а за спиной стремительно приближающаяся земля.
Ламия, наблюдавшая за происходящим изнутри, в ужасе. Настолько они ещё не промахивались. Она винит себя. Она слишком поздно поняла, что Харон успел до неё дотронуться и если бы он сам не держал её, то одинокое падение и такая же одинокая встреча с асфальтом были бы неизбежны. Но на этот раз ставка девушки на самую примитивную часть себя вполне оправдалась. Монстр  жил только сейчас и не думал над тем, как это всё произошло, не испытывал сожалений о неудачах, не задавался кучей ненужных вопросов на тему «а почему я лечу вниз?», «а как я здесь оказался?», он переходил сразу к решению проблемы выживания. В данный момент, как и много лет назад, после вечности полной отчаяния, его присутствие было спасением и облегчением. Можно было отойти в сторону и просто наблюдать. Он не безутешная мать, потерявшая детей, не разбитая изуродованная женщина, он знает, как выжить, и в этом вопросе ему нет равных.
Всего доля секунды понадобилась ему для того, чтобы понять, что делать дальше. Харон уже держал руку и не было более смысла избегать прикосновений.
- Только вместе!-прошипела  тварь и изо всех сил вцепилась в руку мужчины девичьими руками с тонкими пальцами, что до боли впивались в кожу ногтями. Сквозь эти пальцы, словно электрический ток по проводам потекла жизнь Винсента. И если бы не падение, то тварь бы возликовала - он был гораздо слабее, чем она ожидала.
- Мое, мое…- жадно шептало сознание монстра, вытягивая не только саму жизнь, но и все краски, всю радость, до которой только успевало дотянуться за ускользающие мгновения.
Конечно же, всё это не могло спасти её от удара о землю, но уменьшало его последствия. Она выживет, по крайней мере, сделает для этого всё от неё зависящее. За мгновение до встречи с асфальтом девушка резко дернула руку Винсента на себя, меняясь с ним местами. Она не знала, сколько этажей они пролетели, но Ламия, точнее тварь в ней, хотела сейчас лишь одного - пусть он ударится первым.

Отредактировано Lamia (2015-05-17 13:41:10)

Пока парочка злобных друзей разбиралась с внешним миром, Ульяна плавала в темном океане великого внутреннего Ничто.
- Интересно, а когда он умрет, кто будет перевозить души через Стикс? Их там уже, наверное, толпы в ожидании парома, и какая плата теперь за проезд? А может быть мир изменился на столько, что нет теперь этой реки и двух миров…  И сам Стикс, с его густыми мутными водами, что отделяют живой мир от мира мертвых тоже обрел свое человеческое воплощение?
Общая память и раздельное сознание воистину давали уникальную возможность молодой девушке «прожить» совсем иную, бесконечно долгую жизнь и рассуждать о вещах, которые людям и не снились. Черт, ей это даже нравилось. Очень неплохо наблюдать за этими двумя из темноты, когда они заняты не тобой. Это же даже позабористей, чем иная дурь. Одно «но», рано или поздно они закончат с внешним миром и тогда переключатся на неё. Это было очень странно и страшно. Ведь они одно. Как можно уничтожить часть себя? Тем более такую новую и почти не заляпанную.
- Сколько крови ты ещё хочешь? Ты ведь могла бы начать всё сначала. Ты ведь получила то, что так хотела – нормальное тело и второй шанс. Жизнь снова стала чистым листом… Так почему?
Плавные размышления погруженной во тьму девушки прервал удар о шершавый бетон. Из-за него это чудесное место выплюнуло её из своих недр, заставив бедную Никольскую открыть глаза и взглянуть на мир вместе с теми, кто сейчас был «у руля».

Больно. Тварь дергала тело за невидимые ниточки заставляя вставать наплевав даже на секундную проверку того все ли части тела на месте. Теперь так было всегда. Эти двое страдали и сами причиняли боль, а она лишь наблюдала и чувствовала то же что они. Увы, эта парочка давно спелась, и, кажется, они были бы рады и вовсе от неё, Ульяны, избавиться. По этому, лучше не высовываться лишний раз со своими измышлениями. Ну как так вообще можно? Убили бы сразу, и то гуманнее, чем существовать в виде не пойми чего, даже без права хоть иногда как-то значимо влиять на события.

- Стой! – Ламия словно дернула за ошейник монстра, что был готов кинуться на Харона. Естественно едва удержала, ведь ему для этого броска и приглашение не требовалось. Тварь, которой он являлся, рвалась вперед, ибо те силы, что она успела буквально  едва «лизнуть» в секунды падения, были подобны запаху крови для хищника. Но самой Ламии, не понравилось то как Винсент изменился, в этом для неё был тревожный знак, требующий вмешательства.
- Да стой же ты! – Черта с два! Оттащить эту тварь от «пульта управления» было нереально. А пока происходили эти незримые разборки девушка, молча медленно приближалась к своей жертве. Если бы была возможность, то она наверняка бы ходила кругами подобно, тигру на арене Колизея, постепенно сокращая их радиус. Растрепанная, слишком весело и не к месту улыбающаяся, теперь она действительно походила на одержимую. Да и была по сути таковой.
- С этим нужно что-то делать. Кажется, расклад сил немного изменился, а эта тупая скотина этого не понимает…
Она не любила делать так, но пришлось.
- Знай свое место! – если бы к внутреннему миру были применимы какие-либо физические или визуальные параметры, то то, что сейчас сделала Ламия можно было бы сравнить с ударом плетки. Внешне это отразилось в том, что взгляду вернулось некое подобие вменяемости.
- Черт, я не успела....- Девушка подошла уже достаточно близко, резкий выпад и она снова до него дотянется… Или он до неё. Внутри же два голоса слились в один. Сейчас они, тварь и Ламия, говорили вместе, лучшего, чем такая химера она добиться не смогла:
- Я и не сомневалась в том, что знаешь,-  кажется, это были слова Ламии, но дальше что-то снова пошло не так и вопрос о том, почему он не  сделал этого, превратился, - Не убил тогда, а сможешь ли теперь?

Она не могла противиться желанию вцепиться в его горло. Ей так не хватало когтей, что могли разрывать живую плоть. Боже, с них так сладко было слизывать кровь, от которой руки казались одетыми в красные перчатки… Её металлический запах пьянил, а свёртываясь и высыхая на чешуйчатой коже она становилась бурой и осыпалась с неё коричневым порошком. А эти двое её не хотели сейчас понимать. Но время им будет судьей, сейчас это тело почти полностью её, а значит, что и правила пишет она. Та первая, что была с ней почти вечность, пыталась остановить. Из-за неё было так тяжело управлять этим слишком непривычным телом.
- Тогда почему не убил? – на этот раз голос девушки прозвучал так, словно речь давалась ей с трудом. Хотя почему словно? Так оно и было, тварь не хотела вести беседы, а эту дуру что-то подбило.

Отредактировано Lamia (2015-05-21 08:59:44)

Он улыбался. Неужели ему не было страшно? Ульяна хотела зажмуриться исчезнуть, испариться, что бы не видеть этого взгляда, но не могла. Ей пришлось стать чуточку сильнее:
- Знаешь, некоторые люди считают, что не нужно вмешиваться в процесс умирания, если ты уже ничего не исправишь. Да я и не могу ничем помочь. Я не знаю, слышишь ли ты меня, но…  Я могу побыть рядом. Не с ними - с тобой… Нельзя чтобы человек уходил один. Потому что одному, говорят, очень страшно. Но наверняка я не могу сказать — не умирала.
Сочувствие было бы слишком громким словом для девушки, что сейчас получала наслаждение  от убийства, но всё это было очень похоже на него. Возможно, если бы она могла, она бы даже сжала руку уходящего навсегда Винсента.

Длинные пальцы вдавливали в кадык внутрь горла, ломая трахею. Ей это нравилось. Если бы на её месте была одна из тех двоих, то она бы не справилась... Они бы не справились  – слишком слабые,  а она - молодец. Она может.
Странно. Он был сильным, он ещё мог сопротивляться, но почему-то не делал этого. Этого тварь понять не могла. Живое должно оставаться живым любой ценой – царапаться, рваться на части, но жить. Это даже больше чем какой-то закон, это и есть сам смысл существования. Ведь с той стороны скорее всего ничего нет. Все боги уже здесь.

Тело Винсента хрипя медленно оседало на пыльный бетон. Оно всё же немного сопротивлялось душащей его твари и своему хозяину, что пытался сдаться без боя. Тело всё же было живое, и это небольшое сопротивление радовало Никольскую. Так было интереснее. Жизнь вытекала из него с каждой новой попыткой вздохнуть. И когда тело, наконец, прекратило подавать признаки жизни, она разомкнула руки, что сжимали шею мужчины. Ламия ещё раз попыталась забрать частичку силы, но ничего не вышло. Он был мертв. Что называется – окончательно и бесповоротно.
Девушка опустилась на колени рядом с телом и шумно втягивая ещё теплый запах, провела языком по остывающей коже. Вкусно. Только теперь она вспомнила, что ничего не ела с утра, а теперь уже черт знает сколько времени. И если бы не та, вторая внутри, она бы припала губами к его остывающему телу и утолила б голод его плотью. Но второй не нравилась эта идея. Она говорила, что тогда они не смогут уйти.
Недовольно поурчав тварь словно бы свернулась клубком, уступая место кому-то другому. Её не интересовало, кто именно теперь будет разбираться со случившимся и как они будут выбираться. Эти двое хоть и дуры, но умные дуры, а она свое дело сделала.

Вот и всё. Теперь нужно было уходить. На языке всё ещё оставался его вкус, заставляющий желудок голодно урчать, но она не могла позволить себе рисковать измазаться кровью. Побродив по крыше, девушка нашла незапертую дверь и стала медленно спускаться вниз. Высотное здание предполагало, что такой спуск будет не быстрым и маленькая убийца достала из внутреннего кармана телефон.
-Папа… - голос её тут же обрел девичьи капризные нотки, - Ты должен меня забрать… Ну так вышло… Пожалуйста… Нет, я ничего не сделала. Ну и что совещание! Представляешь как мне тут одной! У меня и телефон скоро сядет наверно! Или деньги кончатся. Как не могут кончиться? Могут! Забери меня!
Никольский долго и витиевато ругался, освежал в памяти Ульяны то насколько она неблагодарная дочь треплющая и без того слабые отцовские нервы  и то, что он её с её путешествиями в гробу видал. Стандартные семейные разборки в семьи Никольских. Это нужно было просто пережить. Вдоволь наругавшись, он наконец выслушал где она находится. В этот момент она, наконец, дошла до первого этажа и с облегчением выдохнула в трубку свое любимое ядовитое:
- Спасибо, папа. Я не знаю, где, но ты меня найдешь. Ты – лучший. Я жду.

Отредактировано Lamia (2015-05-24 00:51:35)