Приятный полумрак царит повсюду, мешаясь с легким туманом. Осеннее настроение с спокойствием и тишиной. Лишь около Настронда тишь разрывают крики мучеников перебивая друг друга, и сплетаясь в душераздирающую какофонию.  Облаченная в черные шелка хозяйка Хельхейма восседает на старом дереве, покореженным временем и больше похожем на некоего уродливого монстра. Перед ней огромные врата в зал мучений и новоприбывшие входят в него.
С полным безразличием она наблюдает за тем как корячатся тела, выворачиваясь и вновь поднимаясь, напоминая бесформенные фигуры . Они сами выбрали себе эту участь, и даже не подумывают уйти. Словно наслаждаясь как яд ядовитых змей разъедает их эфирные тела, проникая сквозь и глубже. Они истинно верят что заслужили это и жаждут найти просветление сквозь эту боль. Хотя, не исключено, что им это по истине доставляет удовольствие. Все же, врата всегда открыты, но ни то даже не думает покидать сладострастный зал пыток кишащий змеями. О змеи, прям ностальгия по семье. Хель часто приходит сюда не для того, что бы насладиться криками, разрывающими тишину ее мира, и ей безразличны те кто внутри издает их, и те, кто в страхе проходит мимо, спеша поскорее удалиться от этого места и не слышать этой какофонии. Просто она вспоминает братьев, которых так давно не видела. Ностальгия бывает даже у Богинь. И не важно, что она Богиня Смерти.
Но, всему должна быть мера, и вот хозяйка поднимается и уходит прочь. Отдых - отдыхом, но и у Владычицы мира мертвых есть работа и свои обязанности. Мир огромен и она есть везде, в каждом уголке и песчинке, в каждом кусочке его.  Пора готовиться к пиршеству и накормить своих подопечных.
"Ганглати наверное уже все подготовила",-  утвердительная мысль, которая проскользнула и больше как заметочка. Все же, служанка у Хель была отличная, хоть и немного болтливая и медлительная.
Богиня уже почти добралась до Эльвиднира.  Она любит прогуливаться по туманной погоде, наблюдая за осенним пейзажем, укрытым этой легкой и словно пушистой беленой. Туман словно обнимал все, скрывая четкость и наполняя влагой и мелкой моросью воздух. Что-то вынудило Богиню застыть на месте. Она подняла лицо вверх, прикрыв глаза и сделала глубокий вдох. Черный капюшон скользнул вниз,  представляя взору мимо проходящих лицо Богини обрамленные длинными волосами. Наполовину прекрасная и на половину ужасная. Возможно, именно в этой мерзости и уродстве и была ее красота, в этом жутком образе не каждый мог рассмотреть какую-то прелесть. Но если кто-то чего-то не видит, это не значит, что этого нет.
Кто не боится смерти? Все знают твердость характера Хель, даже Асы не связываются с ней. Неподкупная и независимая. В ее мире иные порядки и они одинаковы для всех. Да или нет - это все зависит только от вашего поведения и отношения к ней. Но... сейчас она глубоко вдыхала прохладный воздух, запрокинув голову  и устремив лицо в небо. Долгий выдох и вновь вдох.
- Гости, - шепчет Богиня. И это были не обычные гости. Она знала кто это, но срываться с места не спешила." Эти - подождут".  К тому же, они еще не дошли до врат и уж тем более не обращались к ней. Она подождет. Ждала до сих пор - и еще подождет. Хотя, это вообще трудно назвать ожиданием, даже в меньшей степени. Этого гостя она узнала, хоть и не видела никогда. Что-то родное и в то же время  чуждое.  Наверное, это было бы самое последнее существо, которое Хель возжелала бы увидеть в этом существовании вечности. И то, это вопрос спорный. Он их бросил, и никогда не видел. А теперь пожалуйста, прется к вратам Хельхейма. Ей даже не интересно что тут забыл он. Будет ли снисхождение к родне? Возможно могло бы быть, но не к этому родителю.

Отредактировано Hel (2014-11-20 11:11:29)

Не спеша, Владычица Хельхейма, все же отправилась к своим гостям. Их трое и они уже ждут. Ей предстоит их встретить всех и каждого. Именно так, а не иначе. Каждый из них увидит великие врата по своему. И к каждому гостью явится Хозяйка. В этом месте все равны, пред ликом смерти, будь ты богом, человеком или иной тварью.
Пещера окутанная белым густым туманом, стелющимся по земле, и словно занавесью закрывая вход. Приятный полумрак, сгущающийся в темноту, непроглядную, густую и манящую.  Танец теней, словно незримой свитой завертелся в сомнительных бликах, лишь намекая на образы некогда живых существ.  Они словно вальсировали в бликах света, источником которого являлся загадочный и столь же незримый источник, как они сами. А из густого тумана, что клубился у входа в пещеру появился женский силуэт, облаченный в белоснежный балахон.  Голову Владычицы покрывал капюшон а длинные волосы белоснежными струями ниспадали  на грудь, по обеим сторонам. Лица не видно. Высокая и статная, она приблизилась к гостю на расстояние вытянутой руки, после чего замерла.  Сырость, которой веяло из темноты, превратилась в запах тлена.  Температура воздуха явно понизилась, и этот холод источала Сама Богиня смерти. Загробная тишина, и даже тени замерли в немом ожидании.
Хель стояла перед сидящим на камне Локи. Что сказать тому, кого она видит впервые? Нерадивый родитель явился к своему отпрыску. Хель не знает его. Лишь то, что это ее отец. Что она должна испытывать к нему? Ничего. Лишь холод и безразличие. Да, это он виновник, ее появления на свет, даривший Хель четверть крови асов, из своей половины и половину ётунов.
Богиня протянула вперед руку. Легкий шелк рукава скользнул вниз, обнажая ее. Перед ликом гостя была протянутая вперед  кость, с ошметками гниющей плоти и перстнем  Владычицы Хельхейма.  Гниющая плоть  и капли гноя окропляют пол под ногами, а Богиня лишь ждет реакцию гостя. Кому, как не ему знать то, где была рождена Хель? Железный лес, где уродство, признанное асами, не является клеймом, но признано отличительной чертой и гордостью. И именно его реакция на это будет служить к ее отношению к нему.  Зная брезгливость безупречных асов, Хель  словно испытывает их, своим омерзительным великолепием. Она приподнимает голову, позволяя капюшону, покрывающему ее голову и скрывающему лицо, тоже соскользнуть. Голубые глаза бесчувственно и холодно смотрят в глаза отца. Наполовину прекрасное лицо, подобное тем лицам, что присущи асам, и на половину ужасное и искаженное, словно  трупа, с гниющей натянутой кожей и оголенным местами черепом, показалось, освободившись от сокрытия шелками. Она порождение его, и он меньше других имеет право испытывать к своему чаду отвращение. Или скрывать его на столько мастерски, что бы Владычица не могла даже и заподозрить. В принципе, что стоит "второе" для бога лжи? Она не скрывает своей чарующей мерзости, холодности и тому кошмарному облику, который ей подарили родители, и который стал той причиной, по которой Хель и стала Богиней смерти и владычицей Хельхейма.
- Что привело, тебя, в этот мир? - звенящим шепотом раздалось в полной тиши. Довольно громко, словно прокатилось о камни стен, и отдалось миллионами шепотков от каждой тени, которая в предвестии появления своей Владычице танцевали тот самый вальс, в блике незримого источника сомнительного света, разрезающего, казалось бы, непроглядную мглу.

Отредактировано Hel (2014-11-27 11:06:11)

Эта нежность, с которой на нее смотрел отец, его улыбка. Все было чуждым. Хель не знает что это. Возможно, подобные взгляд ей когда-то дарила мать и братья, и абсолютно не исключено, что когда-то этим троим Хель отвечало этим же взглядом. Но, это было давно. Уже много, нет. Просто до безумия давно никто на нее так не смотрел и еще дольше у Богини не появлялось желания посмотреть так же. Что есть нежность в мире безграничного одиночества, холода и пристанища мертвых, мира болезни и забвения. Сочувствие тут абсолютно недопустимый и более унизительный жест. Другого просто нет.  Его слова были под стать его  взгляду. По крайней мре в его словах не было лжи. Или это была завуалированная ложь так, что и нотки о ее сути не было. В любом случае, в услышанном не было повода ее заподозрить или эти слова счесть неправдой.
Локи принял руку, совершив приветственное рукопожатие, предложенное Хель. Это уже был жест наивысшего приветствия. Все же, это был не просто какой-то ас. Хотя, Хель не могла исключать и возможность того, что ее собственный отец будет с омерзением и присущей асам брезгливостью воспринимать ту, которую породил. И не важно, хотел он этого отпрыска или нет. Уже все случилось и тут желание было абсолютно не важно, даже если оно было бы нежеланием.
Ответа же на свой вопрос Хель не получила. По крайней мере, того ответа, который стал бы причиной явления Локи в Хельхейм. "Я очень хотел посмотреть на свою дочь" - эта причина могла бы и раньше привести его сюда, но и не исключалось наличие желания этого. Все-таки, он сейчас не врал. Но, Богиня знает, что это не главная причина его появления здесь.  И знает она о ней или нет - это абсолютно не важно.
- Я тоже приветствую тебя, Бог хитрости и обмана, Локи, - тем же громким шепотом, с той же холодностью, но уже без раскатов вторящих ей. Она опустила руку, завершив рукопожатие с отцом, и шелк ее одеяния, вновь сокрыл от взора костяную кисть с гниющей плотью, словно ее и не было вовсе такой, какая она была. богиня смотрела на отца сверху вниз. Как не странно, она знала кто он, но видела его впервые, как и он ее. Но, это не мешало ей знать что он породил ее, так же, как и ему не надо было сомневаться в том же.
- И все? Только эта причина твоего появления у врат Хельхейма? -  голос не менялся. Он не становился более холодным, или теплым, более заинтересованным или отстраненным. Все же, будь ей абсолютно все равно - она бы вообще не пришла, и гостя встретила бы стража. Но Она пришла лично, во всем своим кошмарном великолепии. Но, ей было не менее интересно и то, что именно привело его сюда. Как он это скажет. Устраивать теплую встречу с отцом - она не собиралась. Собственно, она даже не могла себе представить как это могло бы быть. Хотя, некогда, в те далекие времена, когда Хель только отстраивала свой мир, ее посещали мысли о том, что он придет, и что они встретятся.  Это было давно. Много прошло времени. И даже перед богами оно неумолимо. Оно дарит им не только мудрость и знания, но и отнимает некоторые памятные мысли, стираемые в ней. А возможно, просто это было не столь и важно, обречено практически на вечное не свершение. Но все же, тут и сейчас, Хель стоит перед Локи и смотрит  своими голубыми и холодными глазами в его. нежный взгляд отца и эта искренняя улыбка, такая теплая, но чуждая абсолютно всем, и причинностью и проявлением.

Она оказалась права и это подтвердил Локи. Да, она слышала Отца отцов и его просьбу. И она в курсе причин появления тут Одина. Но... Есть ли это повод для появления тут ее отца? В любом случае, эти детали ей не интересны в глубинном понимании их. Косвенно же, хотелось бы знать, зачем рыжеволосы Бог пришел вместе с этими двумя. Вера в семейные узы, любовь усыновленного Бога Отцом отцов ей не особо внушали доверия. Несомненно тут была и иная причина.
Улыбка пропала с лика Локи, пока он говорил, но вернулась обратно после. Ничего безумного в цели Одина Богин смерти не видела. Обычное чувство отца, стремящегося сохранить жизнь своего дитя. Конечно, она не знает наверняка испытывал ли тот, кто стоит пред ней это чувство. Одни говорили, что он не знал о рождении своих детей, другие, что приложил не мало труда, что бы им сохранили жизнь, третьи же, обвиняли его в безразличии. Это было так же для Хель безразлично. В этом мире время течет иначе, и правила тут иные.  Да и что есть безумие? Такое абстрактное понятие, расплывающееся в небытие и не имеющее своего эпицентра, ибо это лишь название того, что отличается от нормальности. В свою очередь нормальность - лишь определенные и общепринятые поведенческие нормы. Кем-то. Тем кто это определил. Но, разве он не безумен, если отступить от его мерок нормальности и допустить не существование этих общепринятий?
-Глупость, - короткий холодный ответ. Не понятный, к чему конкретно он относится. То ли к самому высказыванию Бога, то ли о причине их пребывания, то ли о смысле присутствия тут именно Локи. Но, Хель знает. Это лишь ее мнение на сказанное ей здесь и сейчас.
Но, между тем лжи не было, но недосказанность резала слух. Вот так просто согласиться Хель не могла. Порог ее мира не может переступить не живой не мертвый. Одним нет входа, другим нет выхода. но нельзя забывать и то, что Царство Хель это не просто мир смерти и тлена, вечных мук и блуждания душ. Это мир возрождения, сквозь гниение и пытки, сквозь холод и одиночество. Но, это не мучение, а упокоение. Хотя, тут как посмотреть. Каждый в этом мире получает свое, и если ты заслужил корячиться в конвульсиях под струями яда - это твой путь и твой выбор, совершенный в течении жизни, а раз ты это выбрал - это не мучение, а лишь искупление с целью возродиться вновь.
- Не стану врать, Хель, - доверительно сказал он, - Бальдр болен. Его болезнь прогрессирует. Я знаю, это звучит абсурдно, ведь асы не болеют болезнями девяти миров, но это проблема другого характера. Конунг конунгов выбрал единственный возможный выход, и ему нужна твоя помощь. Поэтому он здесь. И поэтому здесь я.
Эти слова заставили засмеяться Хель. Ее смех, словно колокольный звон, прокатился по голым камням и раздался эхом где-то в выси. Нет, он вызван был отнюдь не сказанным, но смыслом его. Болезнь. То, что отец Богини мертвых назвал болезнью. Любой мог бы это воспринять, но не та, с рождением которой появились они. Он назвал болезнью силу, контроля которой найти они не в силах. Сами асы не могут найти выход, и ничего более действенного придумать не в силах, как просить помощи у нее.
- Я понимаю цель Одина, но... Ты. Что тут делаешь ты? И в чем заключается эта самая "помощь"? - холодный голос, стол же бесчувственный. он уже не звучит шепотом, но и не повышен. Словно леденящее дыхание, плавное и вездесущее. Но, даже сквозь этот безразличный тон, Богиня выделяет последнее слово. Словно, ненавязчиво требуя озвучить причину. Нет, ее по прежнему не интересует глубинность ее, но наличие и знание. Что же вынуждает за столько лет встретиться Бока лжи и обмана с нежеланной дочерью? Она желает знать, насколько существенна эта причина, и от этого знания, после собственного суждения, будет зависеть ее ответ.

Слова. Как много слов на такие простые вопросы. Но, все же они имеют место быть, раз слетают с уст. Следовательно, каждое из них просто обязано дойти до адресата и быть выслушано. Так и есть. Хель внимает слова отца.
Поведение Локи было легким, словно они вот так общаются не первый раз. Мальчишечья улыбка, попытка сослаться на любопытство и тут же оправдание и более глубокий смысл причины его появления. Он не ломается, не врет. Это более ценно, нежели то, что могло бы привести к бесповоротному отказу. И вновь серьезный взгляд, которому предшествует молчание.
Богиня продолжает смотреть на своего отца сверху вниз. Она не двигается, словно статуя, замершая в веках, источающая запах тлена и холод.
- Бальдр - лучший из асов, - тихо и грустно сказал Локи и вздохнул. - Я не знаю, почему это происходит именно с ним. Но если это Судьба, то я хочу с ней поспорить, - возможно, это было самым откровенным, что произнес Локи. По крайней мере, так сочла Хель. В принципе, возможно, начни он с этого – продолжать разглагольствования не пришлось бы. Но, он не сделал этого. Более того, он еще и пошел дальше.
«Любовь. Вот что привело его сюда. Нет давления асов. Он пришел по собственной воле. Любовь к Бальдру привела его. Попытки понять…», - эти мысли вызвали мимолетную, едва заметную и до боли скромную улыбку, на устах Хель. Все же, Богиня мертвых, или нет – она остается женщиной, которой не что не чуждо к пониманию.
-Понимаешь, дочь, я всю жизнь сражаюсь против Судьбы. То, что ты и твои братья живы - это тоже результат моих сражений. Потому что ваша Судьба - отражение моей, - продолжает Локи.
Взгляд Хель вновь похолодел и даже стал колючим и леденящим. Она словно пронзила Бога им, вновь взглянув в глаза, словно в душу. Практически, это было немым криком "Довольно!" Но, когда он это говорил… Его глаза, реакция… Наигранно? Возможно. Что стоит обмануть Богу лжи? Ничего. И если это и есть обман – то он достоин того, что бы признать его правдой. Все же, последнее касалось лично Хель. Появление на свет ее и ее братьев… Они были обречены на одиночество, на незнание друг друга, на вечную разлуку с матерью, лишены родительской ласки и взращены абсолютно чужими им существами, а некоторые вообще предоставлены самим себе. Даже Богиня смерти когда-то мечтала о семье, хотя бы возможности иногда видеть их. Ей досталась самая легкая участь. Рожденная с признаками владычицы мертвых, ей даровали Хельхейм. Но, была ли она нужна? Это уже иное. Отвечать на последнее Хель не стала. Богиня сочла, что это никак не относится к появлению Локи в этом мире. А жалость… Ее она испытывать не собиралась, как и благодарность за то, в чем не была уверена.
- Даже такой, как я, может быть благодарным. Однажды Бальдр спас мою жизнь. Теперь я хочу отдать долг, - мягкий голос. Локи постоянно менялся, то улыбался как мальчишка, то дарил нежный взгляд дочери, а в следующее мгновение он злился не понятно на что, чуть ли не искря золотом в глазах и сжимая кулаки, и вновь вздыхал, становясь спокойным. Хель эти все чувства знакомы, но она не считает нужным, так просто их демонстрировать. Их либо надо заслужить, либо ей должно сильно захотеться их показать. Иначе – это просто не к чему.
- Как видишь, у меня есть даже несколько причин быть здесь, и просить тебя о снисхождении, - эти слова Бога лжи звучали, почти просительно, и даровал Хель смущенный взгляд.
- Да, причины есть. Но весомой я могу счесть лишь одну, и она достойна, что бы я согласилась помочь, - голос звучал спокойно и размеренно.- Но… - небольшая пауза. Хель сделала несколько шагов , словно плывя по туману, после чего вернулась обратно.
- Ты же прекрасно знаешь, что все чего-то стоит. Но… В этом мире никто ничего ни у кого не просит, - вновь пауза. Она смотрит на отца, стараясь сохранять железный нейтралитет, не давая воли своим чувствам и желаниям, которые в любой момент так и норовили хлынуть наружу. – Что ты можешь предложить мне взамен, если я соглашусь нарушить собственный закон мироздания?- это звучало с небольшим интересом. Она смотрела в глаза отцу, ожидая ответа. «И в самом деле, что он может предложить мне? Той, кому ничего, по сути, не надо. Ну что же, заинтересуй меня, Бог лжи и обмана Локи.»

Локи был прав. Хель не интересны ценности других миров, у нее есть свой. У нее есть власть и сила, которой она наделена от рождения. Что есть ценности живых для той, что имеет власть над мертвыми? Ничто. Сейчас, в данную минуту. Нет. В тот миг она и сама не знает чего она хочет. Возможно, это то самое "женское", а может Хель и в самом деле охладела ко всему и эта беспристрастность стала привычной на столько, что в момент возможности сказать цену - она просто не может ее назвать. Несомненно, то, о чем ее просят - это нарушение бытия мира мертвых. Но, нельзя забывать что и она сама жива, хоть и правит своим миром. Тем не мение, она и мертва, о чем свидетельствует ее гниющая и разлагающаяся половина тела. Двуликость знаменующая ее принадлежность к правлению Хельхеймом и мертвыми.
-Ты все усложняешь, - произнесла Богиня, глубоко вздохнув.  И этот вздох был подобен холодящему вихрю посреди покоя снежных и холодных долин пустошей Хельхейма. - Ты пришел просить помощи, но не позаботился о том, что ты можешь предложить? - это был риторический вопрос, ибо слова Локи уже подтвердили это, делая факт из довода и возможности, а его растерянный вид.. В общем, это все дела не меняло. Хель славилась своей непреклонностью пред вопрошающими. Она честно соблюдает законы Хельхейма установленные ею. И даже подкупные асы могут позавидовать этой жесткости слова. И вот, он пришел к ней, со всем этим знанием, но ничего не может предложить в замен на не простую просьбу. "Он либо глупец, либо уж слишком отчаялся", - скользнуло в голове. Богиня задумалась, и этому свидетельствовал ее взгляд. Голубые глаза стали почти синими, легкость отсутствующего взгляда и слегка поджатые губы. Молчание повисло и ни шороха.
- Возможно, я теряю хватку, - нарушил тишину отец Богини, - А, возможно, слишком близко к сердцу принимаю эту просьбу. Мы можем быть сколь угодно могущественными по сути, но как только дело касается наших друзей или близких - становимся абсолютно беспомощными.
Весь его вид доказывал, что даже Бог хитрости и лжи может быть беспомощным и задумчивым. Словно он запутался в незримых нитях собственных сомнений и судорожно искал выход, лишь усугубляя свое положение. Это всего лишь впечатление, которое складывалось у Хель, пока она наблюдала за одним из своих гостей. С другой стороны, слова Локи лишь доказывали, что даже у такого как он есть близкие и любимые люди, ради которых он готов на многое. Может ли это понять та, у которой отняли все самое дорогое для нее в начале времени, оставив лишь пустой огромный мир, взвалив на ее плечи его, словно бремя? У нее нет близких ей существ. А те, кто были близки - отлучены от нее и нет ни малейшей возможности им встретиться вновь. И сейчас пред ней стоит тот, чья кровь течет в ее жилах, и с несвойственной для Хель теплотой говорит о одном из асов. Возможно, будь она более чувственной и не умеющей так виртуозно подчинять свои эмоции себе, такой хладнокровной и беспристрастной, то сейчас разразилась бы "буря". Что чувствует дочь, видящая впервые своего родителя и который с такой заботой и любовью говорит о ком-то, кто кровью не связан с ним... Нет, она спокойно воспринимает слова Локи, внемлет каждому слову. Жаль, что его слова ничего не меняют для нее и для него самого. Хотя нет. Ей даже этого не жаль.
- Я ведь совсем не знаю тебя, Хель. Асы боятся вас. И меня боятся. Хотя мы ничего не сделали им. И сейчас лишь необходимость заставила Одина позволить мне увидеть тебя, - продолжает Локи. "Ему так нужна моя помощь? Ради сына того, кто разлучил его с детьми? Хотя, видно он был ближе, чем мы" - обычный вывод, не влекущий за собой никаких чувств. Для них по этому поводу уже поздно. Так считает Богиня и уверена, что эта тема абсолютна не уместна сейчас.
-Ты прав. Ты не знаешь меня. Я не знаю тебя. Мы абсолютно незнакомы друг другу. Но...,- она не закончила фразу, явно выделив последнее слово. Небольшая пауза и вновь глубокий вздох.
- Так чего же ты хочешь, Хель?- словно вторя ее выдоху продолжил Бог хитрости.
- Я не люблю повторять дважды. Закон ты знаешь. Вы и так просите меня нарушить. Так что, у тебя есть возможность не нарушать дважды законы Хельхейма и не платить двойную плату, - словно воздух становился гуще, наполняясь более насыщенным запахом тленна ,сырости, холода. Хель тверда в своих решениях. И у нее есть свои дела. И не важно, кто пред ней отец, недруг, человек или бог. здесь все равны. И все приходят сюда с просьбами. Но никто не получал одобрения на просьбу нарушить закон. Она знает как почти не нарушая ничего удовлетворить эту просьбу. Но, это дорогого будет стоить. И вопрошающие сами должны предложить то, что для них дороже всего. А что до самой Хель - ее желание, замершее и бьющееся в конвульсиях в самых темных недрах ее души, пот пятью замками холодного безразличия - это попросту семья, которой у нее никогда не было, и некогда была пресечена даже возможность ей быть.

Глубокие раздумья были не к чему. И без того было ясно, что Локи больше нечего предложить, кроме того, что он и так предложил. В какой-то мере - это и без того было достаточным. Все же, самым ценным даром было всегда то, что всего дороже дарящему.
Хладнокровию Хель завидовать мог кто угодно. Ее сердце ни на мгновение не дрогнуло, пред словами отца. Пусть в ней течет его кровь и она плоть от плоти его. здесь это не важно.
Напряженность Локи, скрывающаяся за улыбкой была прекрасно видна. Если Хель ответит "нет", возможно последняя надежда Бога лжи просто рухнет, разлетаясь на миллиарды крупиц безнадеги. Но... Она еще не ответила, и это томительное ожидание, словно подогревало воздух вокруг, претя тому холоду, что источала сама Богиня.
Он вновь взял ее руку. Ту самую, которая была знамением принадлежности к Хельхейму. Двуликая Богиня смотрит на своего отца. Его речи для нее чужды, хоть она и понимает суть слов. это непонятное тепло, эти жесты. Приторные от сладости, которые, кажутся Хель на первый взгляд еще более мерзкими, чем весь ее вид. Это врожденное очарование отца, которое он сейчас применяет. Она как и все. она не может этому сопротивляться, но это чувство мерзости, резко нахлынувшее на нее. То ли с непривычки, то ли по какой либо другой причине, к истокам которой Хель не пойдет и даже думать об этом не будет. Она даже вида не подаст, что именно так воспринимает поведение отца.
- Ладно, - произносит Богиня, и делает глубокий вздох. - Но.. По мимо твоего дара, который я принимаю, будет условие, - она замолчала, и звенящая тишина, словно густое дыхание холода, лишь нагнетало ожидание продолжения слов великанши. Богиня прост убирает свою руку, из ладони отца. Аккуратно и легко, спокойно и словно, так это и должно было быть.
- Локи Лавентайн, я Хель, Владычица Хельхейма, принимаю твой дар. Но запомни, если ты нарушишь слово данное мне, Бальдр на всегда останется за вратами Хельхейма, - прозвучало многим громче, чем все сказанное до селе. Это было то самое согласие, которым сама Богиня мертвых, только что скрепила вечность бытия собственного мира. И она сдержит свое слово, а дарящий обязан сдержать свое. - Помни же, если хоть одна душа живущая в любом из существующих миров будет знать, что Бальдр жив. Не важно, расскажут ему, или он будет сомневаться в правдивости его смерти, то  он сюда не попадет. Сам он пусть будет почти уверен в том, что умер. И Бальдр не должен переступить ногами своими порог мира мертвых, - Хель смотрит в глаза Локи. Она серьезна. И кто как не Бог обмана и лжи, должен сейчас догадаться, что его дочь идет на хитрости, что бы не нарушить устой и правила собственного мира, при этом нарушая их все, фактически. Хель вновь протянула руку Локи, ожидая его реакции. Все же, у нее нет времени все свое время тратить на гостей.  У нее есть и свои дела, например грядущий пир.