эпизод месяца 
анкета месяца 
лучший пост 
игрок месяца 
пейринг месяца 
Кали. Горяча, бешена, сверхопасна.
Хаос. Стабильно хаотичный.
Антерос. Нестабильный элемент.
Домовой. Наш дорогой хранитель.
GODS FALL |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » GODS FALL » Концы с концами » 2014; Тайны из прошлой жизни
• Персонажи: Baldr, Loki, Fenrir, Forseti | • События: В теплую майскую ночь почему бы не вспомнить человеческую жизнь и не выбраться на прогулку, на секунду забывая обо всех угрозах. Тем более неожиданной для всех сторон будет встреча. Бог справедливости будет удивлен, увидев своего погибшего в Асгарде отца и его убийцу рука об руку. Двое, разделившие тайну, не будут знать, что с ней делать теперь. А Фенрир... Фенрир мимо пробегал. |
Отредактировано Loki (2014-11-07 21:52:04)
Нервничать он начал еще с того самого момента, когда ему сказали о том, что Форсети состоит в Совете. Ни тот факт, что его собственный отец тоже состоит там, или то, что там же могут найтись и его братья... или жена?.. его настолько не смущали. Вот так живешь себе спокойно, в обычной семье, может и симпатяга, но с девушками не особо ладится, ни о чем не подозреваешь... А у тебя уже и супер-отец, и родные братья, и жена, внезапный друг, прости господи, даже больше и внезапнее, чем просто друг, и вообще ты - бог... и...и у тебя... сын...
Его сын. Нет, вы представляете? Уже взрослый готовый сын. Ни тебе криков и плача ночами, смены пеленок или очереди в детский сад. Ну формально, конечно, сейчас это не совсем его... а может и совсем не его... но все-таки сын. В простой человеческой голове это все укладывалось очень тяжело. Хотя с божественной точки зрения - и не такое в их мифологии бывало. Впрочем, ему действительно было все равно, каким таким чудесным образом у него появилась "родная душа". Энджелу было важно другое, впрочем Бальдру тоже. Он чувствовал, что уже любит "свою кроху". Какой бы эта самая кроха сейчас ни была.
Больше всего нервов себе он потрепал подбором одежды - шутка ли, его встреча с сыном? Это не то, чтобы это стало внезапной новостью - как он узнал о сыне, так же и сын скорее всего узнал о нем. В какой-то очень далекой и прошлой жизни они были близки. Во всяком случае так считал Бальдр. Форсети же достаточно быстро стал жить отдельно в своих собственных чертогах. Но все-таки они были совсем рядом с его собственными, из чего можно было сделать вывод, что тому все-таки было не все равно. Та жизнь. Настолько нереальная сейчас, что... Что?
- Что же одеть?! - Вещи были уже раскиданы по всей комнате или собраны в комплекты, но ни один из них ему все еще не нравился.
- Этот выглядит слишком дорого, этот слишком бедно, этот слишком взросло, этот наоборот, этот слишком спортивно, этот совсем не в тему, этот какой-то совсем нелепый... Ууууууу!
"Интересно, какой он сейчас? Как выглядит... как мыслит..." - На этом месте он всегда тяжело и грустно вздыхал. - "Ты прекрасно знаешь как он мыслит. Сможет ли он когда-нибудь понять? Хотя и это не так уж важно. Ты же не этого хочешь?"
Все асы в один голос твердили, что только у такого "белого аса", как он, мог быть такой сын. Бог справедливости. К слову сказать, сам Бальдр, считал, что такое сокровище могло получиться только от того, что было прямым внуком Одина. Отца Мудрости. Себя он таким уж мудрым не считал и как показывала практика скорее доказывал обратное. Он достаточно часто задумывался о том, что же думает о нем его обожаемый отпрыск, но никогда не приходил к кому-то одному решению.
В конечном итоге Лайт выбрал простые фирменные светло-синие джинсы, белую футболку спадающую на одно плечо и удобные кроссовки. Волосы сверху он убрал по привычке в косу на затылке, оставив остальные распущенными. Волосами Энджел Лайт даже немного гордился. Только сегодня ему казалось, что даже волосы лежат не так, как надо. В общем-то он мысленно просто перескакивал с тему на тему, на самом деле никак не решаясь подумать о том, о чем им действительно надо поговорить.
Заказав у смущенно-покрасневшей официантки пиццу "маргариту" и кофе с молоком, он протянул руку к бабочке, вот уже несколько минут порхавшей рядом. Улыбнувшись и мысленно поблагодарив за поддержку, он попытался успокоиться и, не забивая голову ерундой, просто "плыть по течению".
Отредактировано Baldr (2014-11-10 01:03:34)
Локи потянулся и легко соскочил на землю с невысокого заборчика. В это время в парке практически никого не было, и Лаватейн использовал эту возможность, чтобы прогуляться и подумать о своем. Он ушел из дома рано, еще до того, как Бальдр проснулся. Возможно, стоило оставить записку, как они делали обычно, прилепив ее к холодильнику одним из дурацких магнитов, которые, казалось, возникали из ниоткуда. Локи усмехнулся, вспомнив о привычке людей привозить друг другу всякие мелочи из путешествий. Это было странно. Разве можно привезти кусочек дороги, фрагмент впечатлений, ощущение перемены мест? С тех пор, как воспоминания, а с ними и часть силы, вернулись с огненному богу, он периодически использовать телепортацию для того, чтобы просто оказаться где-то, где ему больше всего хотелось быть на данную минуту.
Странно, но жизнь продолжала течь по-прежнему, они все еще жили в нормальной человеческой квартире, ели человеческую еду, ходили в кино. Лаватейн заканчивал институт, напропалую пользуясь своими способностями, чтобы получать зачеты или пакостить окружающим. Бальдр работал со своими обожаемыми растениями. Не то, чтобы случился какой-то переворот всего с ног на голову. Почему? Наверное потому, что они пока сами не очень хорошо понимали, что делать дальше. Все высшие сферы оказались закрытыми для них, и как они ни пытались - попасть в Асгард им не удалось. Они раньше даже не задумывались, оказывается, как осуществляется переход. Сферы были пронизаны тысячами путей, и боги просто пользовались ими, как должным.
Теперь же, пусть с воспоминаниями, пусть с силой, им было необходимо жить, как обычным смертным. Локи задумался над тем, что они могли бы встать на верхушку социальной цепочки этого общества. С их способностями, с возможностью влиять на сознание людей, они могли занять посты глав государств или стать богемными идолами. Но..
"Это скуууучно", обычно тянул Локи, демонстративно надувая губы и накручивая на палец кончик красно-рыжей косы.
Это требовало постоянного напряжения сил. Это не оставляло им времени на поиск ответа на главный вопрос. Почему они оказались заперты в человеческие тела? Почему они жили на земле и не помнили ничего из своей настоящей жизни? И какая из этих жизней теперь настоящая?
На самом деле они опасались. Вернее, Локи опасался. Неизвестная сила, которая сделала с ними такое, могла проявиться в любой момент. И чем меньше они светились, тем лучше.
Когда начались нападения, эта теория подтвердилась. На них велась охота. Их выслеживали в человеческом мире, как диких зверей в лесу, с намерением уничтожить. Но почему?
Совет, в который вступил Бальдр, давал некоторые ответы на мучившие бога хитрости вопросы. Впрочем, Локи в Совет вступать не спешил. Он всегда был в стороне от остальных богов, практически никому не доверяя, и предпочитая не раскрываться. Рассудив, что Бальдру он, если что, поможет и безо всяких Советов.
Лаватейн мог выглядеть и вести себя, как распущенный, своенравный и ветреный мальчишка, который был не прочь подшутить над чем или кем угодно, когда было настроение. Но на деле он не всегда был таким уж беспринципный и эгоцентричным, хотя и того и другого ему было не занимать. Когда Локи думал о своей безопасности, он на автомате прикидывал пути отхода и для Бальдра тоже. Красноволосый бог обмана задумчиво подергал себя за заостренный кончик уха и хмыкнул.
Бог света, конечно же, вступил в Совет, ведь там был его отец, Один, конунг конунгов. Локи хмыкнул еще раз. Одина он не любил, хотя там, в Асгарде, им пришлось разделить одну и ту же тайну. Губы Лаватейна дрогнули в злой усмешке. Тайна должна была таковой и оставаться, и он честно хранил её, как ни абсурдно было ждать от него, бога обмана, какой бы то ни было честности. В результате Одину - безутешному отцу, и Тору - скорбящему брату, и даже Хёрмоду - неудачливому спасителю, достались сочувствие и помощь остальных асов. Локи достались последствия.
Красноволосый отвлекся от старой обиды и осмотрелся, позволяя взгляду отдохнуть, остановившись на яркой зелени листьев и аккуратных лужаек. Никто не гарантировал ему безопасности сейчас, когда память вернулась ко всем богам. Никто не обещал, что даже если он избежит внешней угрозы, асы снова не заставят его платить по счетам, рассудив, что наказание длилось слишком недолго. Но оставить Бальдра он был не в силах. Поэтому этот вопрос не обсуждался, даже с самим собой.
Локи мыском ботинка задумчиво разгребал гравий на дорожке, пытаясь изобразить нос драккара, тонущего в волнах, когда в его животе вдруг раздалось недвусмысленное бурчание. Лаватейн выудил из заднего кармана мобильный телефон и посмотрел на время. Пора было подкрепиться, и Локи решил, что вполне может сделать это в компании лучшего друга, а теперь, когда их нынешние и прошлые жизни так основательно перемешались, еще и любовника. Лаватейн был вполне доволен этим фактом, приятно было осознавать, что в той жизни он вполне преуспел в том, на что никак не мог решиться в этой. Впрочем, Локи и в этой не собирался останавливаться на достигнутом.
Хотя Бальдр говорил о какой-то встрече, Лаватейн благополучно пропустил все мимо ушей, поскольку конкретики и имен не звучало. Локи был вполне уверен, что Бальдр позовет его, если светлому асу вдруг понадобится помощь. Сейчас же он мягко коснулся сознания бога жизни, ненавязчиво интересуясь, где тот находится. Бальдр обнаружился в знакомой ему пиццерии, и Локи тут же оборвал контакт. Ему хватило бы пары минут чтобы настроить телепортацию в нужное место, и меньше всего красноволосый хотел услышать, что его общество неуместно. Лаватейн считал, что его общество неуместным быть не могло до тех пор, пока он сам желал где-то находиться. Поэтому быстро настроил портал на пиццерию и уже через секунду вышел из воздуха на безлюдной улочке рядом с желаемым местом. Бог огня предпочитал не привлекать к себе лишнего внимания обычных людей магическими фокусами, но его внешности это не касалось. Лаватейн по природе своей любил эпатаж. Поэтому те посетители кафе, которым было не лень обернуться на вошедшего, увидели невысокого парнишку в серых джинсах, черной футболке и сиреневой полосатой толстовке, с длиннющими, ниже задницы, огненными волосами, собранными в аккуратную косу. Из под обрезанных лесенкой передних прядей виднелись заостренные уши с капельками наушников. Локи оглядел зал, обнаружил за угловым столиком сидящего в одиночестве Бальдра и направился прямиком к нему, сияя непринужденной улыбкой.
- Приве~ет, - сказал он радостно и помахал рукой с накрашенными черным лаком ногтями.
- Ты уже заказал еду? Я тоже хочу, просто умираю от голода. Хочу гавайскую пиццу и джин-тоник!
Быстро проговаривая все это, Лаватейн бесцеремонно отодвинул стул и плюхнулся на него, подтягивая к себе меню.
- И еще мороженое, мятное с фисташками и шоколадным сиропом.
Басистый хип-хоп заполнил огромную квартиру, серые стены которой были испещрены тэгами и тру-ап'ами. С соседней комнаты, сквозь Cypress Hill, прорвался гогот напоминающий анонимный кружок шакалов, а может, это прозвучало в трэке, Фолке так и не понял, да и вовсе не собирался в этом разбираться. Сквозь расселину в двери просачивался едкий запах анаши, по крайней мере, для Фенрира не было проблемой учуять его, вылавливая из соты иные, не очень приятных для чуткого обоняния запахи. Его взгляд застыл на окне, через которое он наблюдал сору семейной парочки в соседнем доме и попивал чай, что его и отличало от дружков, которые прожигали дни в пьяном бреду и наркотическом коматозе.
«Пожрать бы...» - Замечтался он, поставив пустую чашку на ветхий стол.
Музыка заглушала мысли.
Он заглушал себя сидя в грёбанном притоне.
Его тощие пальцы скользили по краю стола и отбивали свой собственный ритм. Ритм отчаяния. Вольф больше не мог сидеть в этих стенах, наблюдать за лицами, которые каждый раз новые, но имеющие тонкую связь между собой. Взгляд. Так смотрят те, кому нечего терять кроме сладких часов кайфа. Так смотрят те, кто увидел достаточно, но не имеет достаточной силы воли сбить пепел прошлого с сигареты памяти, и начать жизнь наново.
Он забирает чёрную кофту с замызганного матраца и направляется к выходу никому словом не обмолвившись, прекрасно понимая, что его уход заметят лишь под утро, но через минуту осознал, что ошибся в своих расчётах.
- Уже уходишь? - спросила девушка с не подменной грустью в интонации и лёгкой хрипотой, которая бывает, когда ломается голос. Она вышла на маленькую лестничную площадку босой, прикрыв двери за спиной. Музыка поутихла. Вольф остановился на ступеньках и обернулся.
- Вопрос риторический, - тихо произносит он из-под тени капюшона.
- Почему ты всегда уходишь не предупредив? - её красные глаза слезятся, она поправляет прядь каштановых сальных волос и делает пару шагов вперёд, подступив к краю ступеней, бледной рукой коснувшись перила.
- Я не обязан перед тобой отчитываться, - раздражённо ответил он, направившись вниз.
- Ты никогда не отчитывался... и это единственное, что от тебя осталось. Ты изменился... - шепотом говорила девушка, чувствуя солёные слёзы на покрасневших щеках.
Фолке вдыхает грязный воздух мегаполиса: злой и нервозный, готовый превратить первого встречного в фарш, а потом сделать из этой мешанины котлетки. Он выуживает из кармана кофты подтаявшую шоколадку, сдирает обёртку и вгрызается в неё. Это поможет пригасить голод на краткий отрезок времени. Глаза бегло скачут по местности, подобно пригоршни кузнечиков в трёхлитровой банке. Мимо проходящий мужчина остался без бумажника, а Ронкайнен обзавёлся сотней долларов, парой центов и девятнадцати процентной скидкой в пиццерии на первой авеню. Великолепно. Улов месяца.
Такси останавливается, Фенрир заскакивает в машину и говорит, чтобы водила прибегнул к молчанию и ехал туда, куда скажут. Так тот и сделал, однако включил свою шарманку, где пели то ли на китайском, то ли на таджикистанском, всё это под громыхания барабанов и как показалось Волку, балалаек с дудочками. Он терпел да не вытерпел.
- Выключи эту херню, - огрызнулся Ронкайнен.
- Но я не могу быть в тишине.
- За то я могу надрать тебе задницу.
- Клиент мой дорогой, послушай... - здесь Волк заприметил акцент.
- Я уже слушаю твоё чёртово радио. Это то же самое, что анальный секс с человеком у которого несварение желудка, так ещё на член намотали пузырчатый пакет, а рядом чукчи песенным образом комментируют каждый толчок.
- Это музыка моего наро...
- Да это ебля двух тюленей под аккомпанемент тарахтящих водосточных труб!
Тем временем такси подъехало к пиццерии, остановившись в пяти метрах от входа. Фолке бросает водителю деньги и громыхает дверью, быстрым шагом направляясь к месту, которое принесёт ему спокойствие.
Фенрир саркастично улыбнулся, понимая, что только не скажешь, когда голодный как... ну вы поняли. Открыв двери, его улыбка спадает с лица, точно штаны на семь размеров больше. Он скрипит зубами и ругается про себя. Какой же тесный мир. Ванагандр собирался уходить, но понял, что они, вероятней всего, учуяли его. Присесть да пообщаться с отцом? Увольте.
Вольф решил, что сделает вид, будто никого не заметил, и притаится где-нибудь в уголке, предварительно заказав пиццу "Четыре сезона" и молочный коктейль. За молочный коктейль можно и убить, да.
С подлинным интересом таращась в брошюрку он, Ронкайнен, иногда косился на парочку богов, ожидая заказанное.
Память никогда не считается с нашими чувствами. Лишь раз открыв воспоминание, она продолжает насиловать нас картинами прошлого. Память всё больше искривляет нашу действительность, ради нескольких шагов в прошлое, которые порой больно совершать. Марк Игнис продолжал бы жить обычной жизнью агента Пентагона, если бы он не вспомнил отца. Это озарение пришло в день, когда силы бога справедливости перестали спать, когда он вспомнил своё предназначение. Форсети хорошо знал Бальдра, и с каждым новым днём его переживание за предка росло. Хоть парень и пытался избавится от всяких чувств, что тревожили обычных людей, но привитая родителем доброта навечно поселилась у него в сердце, откуда даже самая чёрная тьма не могла её прогнать. Бальдр был слишком мягок и миролюбив для суровой реальности, настигшей «падших» богов. Форсети знал, что просто обязан защитить отца, чего бы ему это не стоило. Найти того было очень просто. Буквально за три секунды, барабаня по клавиатуре, Игнис знал телефон Бальдра. Связываться напрямую, через мысли ему не хотелось, слишком это было напряжено для «холодного» проповедника справедливости. Оставив короткое предложение о встрече в виде смс, Форсети тогда вернулся к работе, поглощаемый бесконечными рядами цифр и знаков. Память тогда дала ему передохнуть.
Но вот… тот самый день настал. Одев обычную белую футболку и чёрные джинсы, парень вышел наружу, медленно направляясь к заданному заранее месту. Марк совершенно не спешил, он даже специально шагал на своих двоих. Что-то в его сердце дрожало и Игнис боялся встречи с отцом. Обычно храбрый, он смело бросался на врага, но с семьёй было иначе. Чувства, данные людям – его слабили. Справедливость не могла слушать сердца, лишь здравый разум указывал верный путь. Именно так всегда говорил Форсети. Даже в тот далёкий день, отделившись от родителей и перейдя в свои чертоги, бог долго не мог свыкнуться с мыслью, что так придётся жить всегда. Но судьба непостоянна и готова давать новые возможности… Сейчас было идеальное время, чтобы воспользоваться ими. Достав свой новомодный гаджет, который назвать телефоном, язык не повернётся, парень вызвал голографическое изображение отца, полученное со следящих спутников Пентагона. Он был не один… Второе лицо тоже было знакомо Форсети.
«Локи», - чуть сужая глаза, подумал бог справедливости. Бог коварства некогда не был в зоне комфорта бога мудрости. Каждый раз в его обществе Форсети вёл себя вызывающе, всем своим видом показывая презрение к лжи и обману, коими ведал рыжеволосый. Но видеть его рядом с отцом было куда неприятнее. Наверное, тогда мысли сами подсказали выход. Не став больше доверять ногам, скандинав телепортировался за ближайший угол здания рядом с пиццерией, где его присутствие оставалось незамеченным остальными. «Достав» свой супер тонкий ноутбук, который был встроен через способы голографии в часы, парень забегал руками по клавиатуре. Уже через несколько минут все камеры в заведении были под контролем Марка и тот стал вслушиваться в разговор блондина и рыжего. И конечно, он сразу приметил знакомую физиономию Фенрира, который искусно играл свою роль «невинной овечки».
«Ха, что это за двойное свидание!» - с кривой улыбкой на лице и со сарказмом в мыслях заметил парень, - «Они бы ещё устроили там вечер встреч». Понаблюдав ещё пару мгновений за своими знакомыми, Форсети решил перейти к действиям. Его руки снова стали нажимать на неслучайные клавиши, и на кухне пиццерии произошёл «бум» из-за перепадов напряжения. Все посетители разом повернулись в сторону шума, дав богу справедливости тот самый момент, которого он и добивался. Щелчок и он сидит рядом с любителем молочных коктейлей. Игнис даже не повернул лица, прекрасно зная, что этого и не понадобится.
- Тоже решил навестить семью? – голос звучал настолько монотонно, что о вопросительной интонации могла подсказать лишь интуиция, - Не думал, что ты такой сентиментальный. Наверное, Фенрир характерно зарычал, но Форсети это не было важно. Подняв высоко руку, он достаточно громко произнёс пару простых слов, продолжая подражать голосу лишённого чувств существа:
- Эй, мы тут. При этом пришлось послать тем двум телепатический импульс, чтобы они точно приметили его и Фенрира.
«Вот вечеринка и начинается», - быстро сверкнуло в голове, а парень выдавил из себя короткую улыбку, ради приветствия родного божества света. К тому же, он был рад, что чувство голода сморило волка и тот оказался поблизости. Так повышался шанс остаться за кулисами событий, выдвинув иную «пару» вперёд.
Отредактировано Forseti (2014-11-10 21:49:20)
Брейдаблик. Сияющие чертоги. Белоснежные стены с узорами из серебра и золота. Наполненные светом, теплом и жизнью. Тихий и спокойный уголок их небольшого, но очень влиятельного мира. Свадебный подарок от его родителей. Многие асы и некоторые ваны постарались над его убранством. Поэтому помимо внешней и внутренней красоты самих покоев, здесь был и небольшой сад, где поселилось так же много птиц, животных и других существ. Вскоре после того, как они переехали сюда, он вырезал над входом рунное заклинание, дарующее всем входящим жизнь на время посещения. Различные духи и души павших (и не только) воинов приходили к ним, чтобы снова побыть живыми. Гостей редко допускали сюда другие боги, но допущенных всегда принимали с огромным гостеприимством. Сыну же он выбрал место ближе к остальным чертогам богов, оставив свои чуть в стороне. Возможно и сам Форсети желал занять именно это место - соединяя его с другими богами. Такое славное дитя.
"Зачем кому-то в битвах погибать?
Как влажно дышит пашня под ногами,
Какое небо щедрое над нами!
Зачем под этим небом враждовать?
Над яблоней гудит пчелиный рой,
Смеются дети в зарослях малины,
В краю, где не сражаются мужчины,
Где властно беззащитное добро,
Где кроткого достоинства полны
Прекрасных женщин ласковые лица...
Мне этот край до смерти будет снится -
Край тишины, священной тишины.
Бальдр мягко улыбался воспоминаниям. Почувствовав прикосновение чужого разума - блондин вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей, а сидящая на его руке бабочка вспорхнула и улетела куда-то вверх. Ответить на "вызов" он не успел, потому что Локи, ауру которого просто невозможно было не узнать, просто оборвал контакт, чтобы практически тут же занять свободное место рядом с ним.
- Локи! - Показательно возмущенно, но тихо прошипел ас. И тут же обернулся, почувствовав присутствие знакомого существа. - И Фенрир здесь? Я хотел поговорить сначала с сыном наедине, но видимо судьба решила сразу расставить все точки над "i".
Он прикрыл глаза и тихо выдохнул, собираясь сказать рыжему сумасброду с кем у него здесь встреча, но судьба и тут решила вмешаться. Снова вздрогнув, но уже скорее от удивления, Энджел, вместе со всеми немногими посетителями этой пиццерии, посмотрел в сторону кухни. Поднявшись из-за стола, чтобы помочь "навести порядок и сохранить спокойствие", он еще более удивленно распахнул глаза.
- Форсети. - Скорее прошептал, чем произнес он. - Что еще за показуха?
Последняя мысль навела его на то, что он сейчас не один. А судя по прочитанному недавно - у этих двоих отношения не то, чтобы никогда не складывались, но были скорее негативными. Но по таким вот выходкам и их совместным перепалкам, Бальдру всегда казалось, что у них куда больше общего, чем они сами могут предположить.
- Дети зовут нас, пойдем. - Бальдр взял за руку сидящего рядом "бога коварства" и повел к "детскому столику".
Он старался "плыть по течению", старался мягко слить эту его человеческую жизнь с его собственной божественной, наивно полагая, что Отец Мудрости, наконец-таки нашел решение его проблемы. Человеческое тело было слабее его прежнего, а значит и сила, которая могла быть им задействована - тоже. Старался принять человеческое мировосприятие, что было в нынешнем случае не так уж и тяжело. Конечно, он был немного разочарован, когда узнал, что нынешнее его состояние отнюдь не работа Одина. Но кто он такой, чтобы понять всю мощь и мудрость конунга конугов. Он снова жив и.. и это прекрасно. Но все эти построенные им самим рамки слетели, когда он посмотрел на сына. Так же, как и какие-либо сомнения. Какие тут могут быть разговоры и объяснения - ему все равно, что он скажет. Сын жив, с ним все хорошо.
- Я так рад снова видеть тебя. - Белый ас улыбнулся сильнее и сделал то, что хотел сделать уже очень давно. Обнял сына, оставив открытой мысль - "Я так давно хотел это сделать".
Врожденные способности при таких вот "скачках эмоций" всегда усиливались. Поэтому в пиццерии пошла волна искренних теплых слов и "обнимашек". Даже суровый повар на кухне прослезился и обнял своего помощника, сказав тому, что он "самый лучший помощник на свете". Доброе любящее сердце "белого бога" было способно вызывать самые нежные душевные порывы у других, поэтому ощущение того, что его искренне любят, буквально пропитало воздух.
Отредактировано Baldr (2014-11-11 16:19:08)
Бальдр не то, чтобы был не рад его видеть. Просто появление Локи, видимо, не входило в его планы. Ну и пусть, если сам бог хитрости хотел быть здесь, а Бальдр не сердился, остальное можно было пропустить мимо.
Лаватейн сделал глоток горьковатого коктейля, и с удовольствием вцепился зубами в треугольник пиццы, когда из угла вдруг почувствовалась волна знакомой силы. Локи фыркнул, не отрываясь от еды. Сынуля, вот неожиданность. Его отношения с собственными детьми никогда не были особо близкими. Вечно юные, и на фоне длины собственных жизней быстро взрослеющие, они как-то незаметно стали на равных, и то, что семя Локи породило их, как-то не особо принималось самим богом огня во внимание. Да, был пьян, хороший попался эль. Да, вероятно, был чем-то расстроен, или хотел насолить Бальдру, который, наверное, так никогда и не сможет оценить и почувствовать обиду. Светлый ас, любящий все живое, что ему до того, с кем спит Локи в те ночи, когда он не греет его постель в Брейдаблике.
Ангербода была не самой красивой из женщин, но, несомненно, не самой страшной из великанш, а Локи был достаточно пьян все те разы, которые она затаскивала его в постель.
То, что от этой связи появились дети, бог коварства узнал не сразу, но будущее, напророченное им, заставило его задуматься. Что он мог противопоставить асам в их желании защитить свой мир от хтонических тварей? Наполовину йотун, сам изгой среди них, гонимый отовсюду. Только собственная изворотливость и защита Бальдра помогали ему оставаться в Асгарде, и даже давать советы асам, но чуть что - и вина за любое преступление ляжет на его плечи. Детей своих от случайной связи он не видел, отцовских чувств особо не питал, и его заботило в основном, сможет ли он, оставаясь невредимым, как либо использовать эту связь себе на пользу. Впрочем, ему было жаль тех, кого безо всякой вины собирались судить. Так же, как судили когда-то его самого. Но и выступать в защиту было опасно.
Поэтому Локи выбрал другой путь. Несколько дней перед Советом, на котором должна была решаться судьба хтонических тварей, огненноволосый бог был нежнее самого нежного шелка. Ни единой колкости не слетело с его губ, ни единая ухмылка не тронула их. Локи не отлучался из Бредаблика, не посмеивался над Наной, только почтительно склоняя перед ней голову, даже ни разу не ответил ехидно Форсети, навестившему отца. А вечером перед самым Советом он обвил руками шею Бальдра, оставшись с ним наедине, прижимаясь губами к нежной коже за ухом, вычерчивая языком древние руны. Никто, даже бог света и жизни, не смог бы противостоять растворенной в его слюне и крови магии.
А когда они лежали в кровати, Локи вздохнул, раз, другой, и выдохнул, вроде как ни к кому конкретно не обращаясь: "Я все думаю про хтонических существ, и судьбу им уготованную. Но они всего лишь дети, и было бы несправедливо судить их за то, чего они еще не совершали. Не проще ли было бы избежать этого, не пачкая рук кровью? Змея опустить в океан, великанше отдать подземное царство, поставив на страже, а волка... Волк это всего лишь собака, которую можно воспитать в любви к хозяевам."
Локи снова вздохнул, и склонил красноволосую голову на плечо богу света.
И торжество долго не покидало его хитрые глаза, после того, как решение на Совете было принято.
Лаватейн слегка потряс головой, отгоняя воспоминания. Иногда прошлое становилось гораздо более ярким, чем настоящее, и Локи не знал, нравится ли ему это. Здесь его, по крайней мере, не третировали его происхождением, пока, во всяком случае.
В любом случае Лаватейн, хотя и чувствовал некую связь с Волком, никак не мог заставить себя проявить отцовские чувства. Тем более здесь, когда оба они были ровесниками по меркам человеческих воплощений. Да, он относился к Фенриру чуть более снисходительно, учитывая их родственные отношения, и то, что Волк практически спас ему жизнь однажды, но без колебаний подставил бы его, если этого требовало бы его личное благополучие или благополучие Бальдра.
Сейчас же он только кинул в сторону дальнего столика косой взгляд, и мысленно ехидно сказал:
- От мучного поправляются. Будешь толстым волком - позови посмотреть.
Вдруг где-то в подсобных помещениях что-то громыхнуло, мигнул свет, и за столиком рядом с Фенриром материализовался никто иной, как Форсети.
-Ну просто вечер воспоминаний, - мысленно произнес Локи, сопроводив телепатическое высказывание, рассчитанное на всех, картинным возведением глаз к потолку. В этот момент Бальдр мягко взял его за запястье и потянул к Фенриру и Форсети.
- Эй, - уже вслух сказал Локи недовольно, вырывая руку, - Лишние разговоры мешают пищеварению.
Сам Лаватейн мог трепаться часами, даже с набитым ртом, но сейчас он просто не мог не выказать хоть какую-то форму протеста. Тем более что, честно говоря, позерское появление Форсети заставило его чувствовать себя уязвленным. Он мог бы тоже обставить свое появление с должным апломбом, но не стал - не было зрителей. У бога справедливости они были.
Бальдр меж тем уже обнимал сына, и волны симпатии расходились от него, как круги от брошенного в воду камешка. Локи скривился. Его всегда бесило, что Бальдру навязали жену, что у них родился сын, что...что сам бог хитрости был забыт, пусть на некоторое время. В Брейдаблике он намеренно выходил в сад растрепанным, расчесывая рассыпанные по плечам огненные пряди, и бросал ленивые взгляды на Нану, улыбаясь краешком рта, как довольный кот. Асинья прекрасно понимала, с кем бог коварства проводил ночи, и от чьих поцелуев его губы были припухшими по утрам.
Наверное, она ненавидела Локи, и тот наслаждался этим. Как будто эта ненависть делала его чуть ближе к Бальдру, а её - чуть дальше. Независимо от того, что у него были чары соблазна, и бог света неизменно попадал в эту ловушку. Лишись Локи дара возбуждать страсть, и что осталось бы - лишь дым от затухающего костра.
Лаватейн взял тарелку и стакан, кивком головы указал официанту на другой столик, дернул острым плечом и, изобразив на лице мученическое выражение, перенес все за столик Фенрира и Форсети. Непринужденно пододвинул еще один стул и уселся, поднимая руку в приветственном жесте.
- Всем привет, - лениво растягивая слова, произнес он, и снова сделал глоток из бокала. - И какой такой несчастный зверь сегодня окончил жизнь в полосе зеленых насаждений?
Отредактировано Loki (2014-11-17 21:22:43)
Нельзя смотреть пристально – Форсети это знал. Нельзя смотреть на «отца» вообще. Его чувство света в раз бы завладело богом правосудия. Сын очень любил своего отца, но если бы он в этом признался, или оставил эту мысль открытой, то сгорел бы со стыда или бы поспешил утопиться. Любовь, как известно, затмевала рассудок и давала волю несправедливым чувствам и эмоциям. Такого Форсети не мог себе позволить.
Кажется, на кухне разобрались с маленькой неприятностью. Или даже лучше сказать, прихотью скандинавского бога. Марк умел делать всё аккуратно, а потому из-за такого инцидента никто не пострадал, разве что проснулся и отвёл взгляд в сторону. Такого эффекта и добивался блондин, а значит, всё шло по плану… Однако, когда Бальдр и Локи сидят рядом, то все планы летят коту под хвост или в темноту Нифльхейма. В общем, Игнис пытался сохранять своё хладнокровие, несмотря на всё, что видели его глаза. К слову, к Фенриру он быстро потерял интерес, дав тому спокойно дожидаться своей еды и поесть. Бедный «волчонок» заслуживал немного спокойствия, ведь потом, по плану Марка, он примет всё внимание на себя.
На мысль отца о своём прекрасном, картинном появлении Форсети не посчитал нужны что-либо отвечать, а потому ровно смотрел на них, сжав губы так, как делают заносчивые учёные и прочий чопорный люд. Но глаза Бальдра выбели из колеи. Один простой мимолётный взгляд, приправленный счастливой улыбкой и…
«Я же знал, что не стоит», - в сердцах подумал Форсети, опуская взгляд к белоснежной плитке на полу. Рука бессознательно потянулась стереть невидимые капли пота. Новая жизнь не давала объяснений, она просто сделала отца младше его самого, просто ослабила их, просто сделала более человечными. Но несмотря не на что - глаза Бальдра остались теми же самыми. Свет из них так и бил. Наверное, даже самый злой человек на этой планете не смог бы долго сдерживать улыбки, раз посмотрев в них. Однако Форсети видел их часто, так часто, чтобы привыкнуть к их действию и продолжать сохранять спокойствие. По крайней мере, пытаться.
Слова Бальдра прозвучали, как воздушное бизе. Полные сахара и привязанности. Это было так на него похоже, так по-домашнему, что воспоминания нахлынули целым цунами, выбив все нормальные, рациональные мысли. Однако внешне не единый мускул не тронул лицо Форсети. Его губы по-прежнему оставались идеально ровными и лишь короткий кивок после возвестил о том, что он услышал своего родителя. Но уже через секунду, увидев, как все поочередно раздобрились на объятия и неприлично приятные слова, Марк тяжело вздохнул.
- Без этого, конечно, не обойтись. Форсети не хотел обидеть отца, но публичное проявление чувств всегда его немного нервировало. Наверное, родитель забыл отдать ему при рождении самое важное – доброту. Тогда у него был бы повод гордиться своим чадом. Но дав справедливости волю, уровнять и тёмное, и светлое в асе из Глитнира – он получил самого скучного и безэмоционального сына из всех миров.
На приветствие Локи Форсети ответил тем же кивком. Наверное, даже того же самого радиуса наклона. Он был конечно, не рад того видеть, но и ничего против тоже не имел. В любом случае, он был доволен, что не пришлось встречаться только с отцом.
- Как хорошо, что не нужно созывать новое собрание, - ровно и монотонно проговорил справедливый и скучный ас, - все итак уже здесь. Он сложил руки в замок и продолжал смотреть куда-то между отцом и Локи.
В этот момент к ним подошла официантка, которая под воздействием флюидов Бальдра светилась счастьем. От её довольного лица Форсети подавился слюной, но уже через пару минут, придя в себя сказал:
- Мне тоже, что и… - он взглянул на отца, - вот этому парню. Не то чтобы он доверял вкусу Бальдра, но набирать что-то своё было бы не честно, да и долго. Форсети предпочитал равенство во всём. Девушка, получив то, что ей было нужно, удалилась всё так же радостно думая о своём парне с неожиданно приятным лицом.
- Хорошо, что вы все живы, - продолжил Форсети, поочередно взглянув каждому в глаза, и остановился на Бальдре. Сын долго пытался прорисовать в новом теле своего родителя. Но каждый раз, тот факт, что новая реальность не совпадала со старой, заставлял Форсети замереть и многословно молчать.
«Несмотря не на что… Мы должны оставаться все вместе», - начал мысленное повествование Форсети, - «И мне так и неизвестно, где искать Одина…» Поиски дедушки занимали большую часть досуга Марка, и сейчас была прекрасная возможность узнать, что каждому из персонажей этой разношёрстной компании известно о нахождении конунга всех конунгов.
Бальдр довольно уткнулся в плечо сына, не желая выпускать того из объятий. Стоп-стоп. Он уткнулся в плечо? Несколько удивленно отстранившись, он не менее удивленно и внимательно осмотрел сына. Тот был прилично выше его, немногим крупнее, более развит физически и, кажется, даже старше. Светлый ас даже тихо и самокритично рассмеялся, усаживаясь на место:
- Даа, а раньше все по-другому было... ты возмужал, совенок.
Он был настолько рад снова видеть сына рядом, что ему было все равно, что там бубнил Локи, что и сын его теперь как-то отчасти, да и то некоторое недовольство самого сына было скорее привычно-домашним и вызывало только очередной приступ умиления. Как и раньше. Конечно, он никогда не скажет этого вслух, да и в мыслях особо не задержит, но то, что его сын был именно таким - было в некотором роде спасением для них обоих. Само рождение сына сделало их на некоторое время ближе с Нанной. Вместо слепого обожания у нее появилось нечто такое, что есть только у матерей. Иногда Бальдру казалось, что сына она любила куда больше и искреннее. Удивительный ребенок же удивил практически с первых дней жизни - он отводил взгляд и пытался остаться беспристрастным к его силе. Это было так умно и трогательно, что бог света даже начал давать ему легкие подсказки. Впрочем, это не мешало асу каждый раз испытывать терпение и упорство сына, устраивая тому "испытания". Скорее всего сын даже не представлял, как это было важно для отца. И именно этот факт сближал их еще сильнее. "Молчание - золото" - в случае с Бальдром было очень точной поговоркой - ему было проще находиться рядом со спокойным сыном, не обращающим на него никакого внимания, чем с кем-то жадно внимающим каждому слову. Для него сын был идеален и он его принимал таким, какой он есть.
Бальдр проследил за этим отведенным взглядом. Как же быстро тот нашел свой способ сохранять спокойствие. Бог света даже чуть прикусил губу с досады - еще бы, каково ребенку, который не может смотреть на родителя. Если бы я мог управлять этим...
- Спасибо. Я боялся, что ты будешь расстроен. - Почти не задумываясь, он мягко погладил сына по рукам, сцепленным в замок.
«Несмотря не на что… Мы должны оставаться все вместе»,- начал мысленное повествование Форсети, - «И мне так и неизвестно, где искать Одина…»
"- Я согласен. А ты? А разве ты не в Совете? Когда я туда как бы вступил - ну то есть высказал свое согласие на вступление буквально несколько месяцев назад," - Бальдр бросил удивленный взгляд на оборотня, который так погрузился в процесс поглощения пищи, что все остальное просто перестало для него существовать, "- не без помощи некоторых... Мне сказали, что и отец и ты состоите в Совете. Именно поэтому я почти сразу согласился. Но почти ним с кем из родственников мне так и не удалось связаться... хотя я звал... Мне обещали устроить встречу с норнами. Вся эта идея Совета мне кажется немного... натянутой что ли... как будто чего-то недоговаривают. Хотя я четко видел своими глазами помощь. Ну и вот же, почти охрана."
Отредактировано Baldr (2015-02-23 21:10:35)
Локи раздражался все сильнее. Бальдр совершенно перестал обращать на него внимание, смотрел только на сына, да еще и гладил его.
Волчонок Фенрир молча доел свою пиццу, так же молча встал и вышел. Лаватейн не стал его останавливать. Если им понадобится поговорить, в любом случае лучше делать это наедине. Уж точно не рядом с Форсети, забери его тролли. Форсети, который просто поражал обманщика своими реакциями.
- Хорошо, что мы все живы?- с непередаваемым ехидством переспросил огненноволосый, выделяя слова "мы все" особенно четко. - Ты серьезно? Это все, что ты скажешь отцу, вернувшемуся из царства Хель? Ой, да ладно, ты не можешь быть такой ледышкой. Впрочем, можешь, конечно, что это я. Весы ведь могут дрогнуть от любого дуновения. Хотя...
Сын Лаувейи сделал паузу, отпивая из бокала, и хитро посмотрел на аса справедливости, - здесь твои весы уже никому не нужны. Можешь любить женщин, мужчин ну и папку заодно, не стесняйся.
Локи фыркнул, и добавил, копируя интонации Бальдра: - Совенок.
Он надеялся, что уж после такого ас света точно обратит на него внимание. Форсети явился, не хватало еще, чтобы Нанна тоже оказалась здесь, и притащилась к ним домой. Снова.
Локи скривил губы. Тогда ему тоже казалось, что асинья вторглась именно к ним домой, хотя Брейдаблик и принадлежал исключительно Бальдру, да и построен был для того, чтобы он жил там с женой. Сам обманщик никому не был нужен, ни в Асгарде, ни в чертогах, кроме самого белого аса, который и притащил его из Ётунхейма. Что не мешало асам пользоваться помощью сына Лаувейи в сложных или неоднозначных ситуациях.
Нанна мешала Локи, он терпеть не мог асинью цветения и все эти ахи-вздохи на тему ее красоты. А сын - сын только укреплял их связь с Бальдром. Хорошо, что он уродился таким бесчувственным.
Сын Лаувейи почувствовал неприятный укол в сердце. В своем стремлении подколоть Форсети он высказал предположение, которое могло оказаться правдой. Сейчас, когда они оказались в Мидгарде, ас справедливости мог проникнуться к отцу гораздо более сильными чувствами.
Между тонкими бровями Локи пролегла задумчивая морщинка, и он оценивающе посмотрел сначала на Форсети, потом на Бальдра. Нужно следить за этими родственными узами, чтобы они не стали помехой.
Впрочем, дальнейшая тема заставила обманщика насторожиться еще сильнее. Один? Да, он знал, что конунг конунгов находится в Совете, но они не сталкивались еще ни разу, и Локи надеялся всячески оттянуть момент встречи. Огненноволосый не верил отцу мудрости и боялся его. Теперь же Форсети говорит, что он пропал. Интересно, даже более того - полезно. Локи навострил уши и начал прислушиваться к разговору.
В этом мире всё относительно. На всё можно взглянуть с разных точек зрения и мир перевернётся, заживёт иначе. Но Форсети знал, что лишь истина непоколебима. И верил в это всем сердцем. Наверное, поэтому там не осталось места для любви, только для правды. Тогда бог справедливости и отдёрнул руку, почувствовав прикосновение отца. Он не привык к этому. Правда, сейчас всё чувствовалось иначе и на долю секунды сын почувствовал ту самую бесконечную любовь отца.
Он не хотел начинать с главного. Не хотел сразу рассказывать отцу о том, что конунг всех конунгов куда-то пропал. Но в присутствии Локи говорить о чём-либо другом, кроме Дела не было смысла. Бог огня был как всегда едок и старался обжечь побольнее, сверкая своими недобрыми глазами. Но с Форсети такие уловки, как раздор и гнев, не проходили. Однако теперь «совёнок» рисковало стать самым нелюбимым словом.
«Ты снова хочешь попасть в ту самую пещеру?» - в мысленном вопросе к потомку Ётунонов обратился сын Бальдра. В тоже время на лице светловолосого парня, как и всегда, не отразилось ничего, разве только немного разочарования. Это всё было так обыденно и предсказуемо, что невольно напомнило о доме. Митгард был по-своему прекрасен, но ничто не могло сравнится с величием Асгарда и зовом его родного Глитнира. Однако всего лишь на секунду, богу правосудия показалось, что они снова там, где и должны быть.
- Отец, ты уверен, что Локи можно доверять? – спокойно задал Форсети вопрос Бальдру, чтобы обозначить между собой и богом коварства явную черту холодной неприязни. Фенрир уже ушёл: а значит ему не было дела до того, что сейчас творилось… Может он и не скучает по былому? Может ему и не хочется возвращаться? Игнис точно не знал, но был уверен в одном, что древнее зло сотворившее это с асами не остановится на достигнутом. И продолжит этот безумный спектакль.
«Дедушка отправился с тремя асами на поиски артефактов, способных переломить ход противостояния богов», - продолжил свой рассказ парень, продолжая сохранять внешнее спокойствие, хотя от заботы отца в его сознании стало всё больше картинок «милого» содержания, - «Но уже месяц от него нет вестей». Форсети замолчал, давая остальным двум осознать сказанное. Да и фразы: «Я за него переживаю» и «что же с ним стряслось?» были явно не из его лексикона.
- Может тебе что-нибудь известно? – обратился к Локи Форсети, особенно выделил слово «тебе», чтобы отделить того от своей семьи хотя бы на словах. Бог правосудия не ждал прямого ответа, как и честного. Вот ложь он почувствует сразу…
«А что если и Локи изменился?» - пронеслось молнией в голове. Марк даже моргнул, удивившись своей собственной мысли. В то время подошла официантка с заказанными блюдами. Она по-прежнему летала в облаках от счастья. Впервые брови Форсети скривились, и во рту почувствовался привкус сахара. Как будто он съел огромный торт. Очень сильно захотелось пить и Форсети схватил первое, что ему попалось – а то был напиток Локи. Осознание этого пришло после, когда тот с ухмылкой посмотрел на аса справедливости.
- Можешь взять мой, - быстро ответил светловолосый и сделал ещё глоток. Нанна всегда кормила его спелыми яблоками и другими весенними плодами. Он привык к сладкому… Но сегодня отец явно перестарался. Напившись Форсети продолжил:
«Совет нам помогает, папа» - короткая пауза, - «без него мы бы не смогли противостоять Ордену. Разве ты не чувствуешь, что надвигается буря?»
Фенрир встал и вышел, не говоря никому ни слова. Видимо того сильно задевал сам разговор об Одине и асах - оно и понятно, когда-то в такой далекой прошлой жизни, асы обманом связали его и тот долгое-долгое время находился по сути в пленении, ожидая своего часа... Бальдр проводил парня извиняющимся взглядом - в этой жизни Фенрир уже успел спасти его.
"- Как вообще такое могло случиться?" - Мелкнула мысль где-то на краю сознания, в тот момент когда Локи начал откровенно искушать его сына.
- Хорошо, что мы все живы? Ты серьезно? Это все, что ты скажешь отцу, вернувшемуся из царства Хель? Ой, да ладно, ты не можешь быть такой ледышкой. Впрочем, можешь, конечно, что это я. Весы ведь могут дрогнуть от любого дуновения. Хотя...
здесь твои весы уже никому не нужны. Можешь любить женщин, мужчин ну и папку заодно, не стесняйся. Совенок.
Бальдр откровенно удивленно и даже несколько испуганно распахнул глаза. Каждое его слово маленькой иголочкой пребольно покалывало прямо в самое сердце. Волны чарующей теплоты и доброты рассеивались, в глазах мелькнул световой блик, а сам ас резко встал, опершись руками о стол.
- Нет! Перестань!
Люди вокруг вокруг удивленно стали оборачиваться на их столик, а официантка проходящая мимо, ойкнув, отпрыгнула.
- Ло-ки... - Стараясь успокоиться и привести мысли в порядок и снижая сияние вокруг них, он выговорил, тщательно подбирая слова. - Справедливость... не может быть не нужна. Ему.. не надо показывать то, чего нет и быть не может.
"- Я не хочу терять интерес к нему... Он... удивительный... и очень важен для меня. Я не видел его так бесконечно долго... Ты же понимаешь... Пожалуйста, перестань..." - Светлый ас бросил почти умоляющий взгляд на Локи и еще более виноватый вернул сыну, после и вовсе опустив его и отводя куда-то в сторону. Он подумал о той самой "иронии судьбы" в их с сыном отношениях. Он не хотел терять ни Локи, ни Форсети и ему было совершенно комфортно рядом с ними, кроме ситуаций, когда те откровенно конфликтовали. Причинять боль он никогда не любил. Больше всего ему сейчас хотелось обнять их обоих. От скачков эмоций и настроений начинала болеть голова. Никто и не говорил, что эта встреча будет легкой. Машинально помассировав виски, он тяжело опустился обратно на свое место.
- Отец, ты уверен, что Локи можно доверять?
- Не больше, чем мне. - Энджел рассеянно рассматривает цветы на столиках, чуть прикусывая губу, обдумывая дальнейшие заявления юного бога.
«Дедушка отправился с тремя асами на поиски артефактов, способных переломить ход противостояния богов»
- Отец и трое братьев пропали??? - Сказать, что он начал волноваться - значит не сказать ничего. Сердце йокнуло. - Как давно это произошло? Кто еще об этом знает? Что-нибудь известно о том, куда конкретно они собирались? Этот чертов совет хоть что-нибудь сделал для их поисков???
Вот снова нервы, и "он такой удивительный" и "он так дорог", конечно же, тоже. Локи привык к тому, что у Бальдра все были "такие удивительные" и "дорогие", бог всего живого, что с него взять. Огненноволосый раздраженно помахал в воздухе узкой ладонью, но заткнулся. Он помнил, какое впечатление на него произвело это "ты удивительный", когда сам обманщик был еще ребенком. Тогда он не сразу понял, что дело было вовсе не в его личной уникальности, а в характере светлого аса и его отношении к миру. Впрочем, на общем фоне уверенности Бальдра во всеобщей любви он мог себе это позволить.
Локи, конечно же, при всём своем недовольстве, не стал бесить белого аса еще сильнее. Всё же тот был единственным существом, которому обманщик был предан.
Но мысль Форсети про пещеру заставила Локи зло усмехнуться.
- Конечно, Локи нельзя доверять, - вкрадчиво произнес огненноволосый, наклоняясь к богу справедливости через стол. - Его слова всегда ложь, поэтому такого всегда можно лишить этого самого слова, особенно во время суда, не так ли?
Локи прекрасно помнил, как асы решали его судьбу после того самого пира, на котором он прямо взял на себя вину за убийство Бальдра. Нет, иного выхода не было вовсе - если бы кто-то из асов или ванов, хотя бы одно живое существо во всех девяти мирах узнало, что светлый ас жив, и живым спит в Хельхейме - владычица нижнего мира забрала бы его себе насовсем. Обманщик даже не сомневался, что Хель выполнила бы условия клятвы, несмотря на то, что была его дочерью. Слово смерти - это неизменная величина. Поэтому когда материнское сердце Фригг засомневалось в истинности смерти любимого сына - не оставалось никакого выхода кроме как напомнить всем об этом знаменательном событии, да так, чтобы уж точно не оставалось ни у кого никаких сомнений в свершившемся факте.
Локи и сам предполагал, что придется сыграть подобный спектакль - но ради сохранения собственной безопасности дождался решения Одина, которого тоже волновала сложившаяся ситуация. В момент, когда Бальдр отправился в царство Хель, огненноволосый потерял единственного покровителя в Асгарде, и хотя побратимство не давало асам пролить его кровь - обманщик всё равно постоянно чувствовал на себе недобрые взгляды.
Но даже он, бог лжи, не мог предположить того, что его осудят на бесконечное заточение. Причем судить будет сын Бальдра, бог справедливости, Форсети, и Отец Мудрости мало того, что не скажет ни единого слова в защиту Локи, но и его самого этого слова лишит, не позволив ни извернуться, ни оправдаться. Неужели и вправду опасался, что сын Лаувейи ради спасения собственной шкуры раскроет всю их интригу? Впрочем, не иди речь о Бальдре - Локи не преминул бы сделать именно так. Но он мог бы заболтать их, уговорить хотя бы изгнать его, пусть в Мидгард, пусть в Йотунхейм, но не заковывать в цепи, сотворенные из крови, начисто лишая свободы и магии одновременно.
Сейчас "совеночек" Бальдра так явно строил из себя добро в последней инстанции, что Локи не сдержался.
Впрочем, волнение светлого аса за Отца мудрости и своих братьев немного смягчило обманщика, как и оплошность Форсети, схватившего горьковатый джин-тоник из под руки Локи. Огненноволосый негромко вздохнул и посмотрел сыну Бальдра прямо в глаза.
- Нет, Форсети, - серьезно и убийственно искренне сказал он, - Я, конечно, очень злюсь на Вотана, но действительно понятия не имею, куда он мог пропасть. Мало того, я готов признать, что его мудрость пригодилась бы нам в нынешней ситуации. К тому же, я все время провожу рядом с Бальдром, поэтому все, что известно мне - скорее всего, известно ему.
Локи улыбнулся обезоруживающей, немного застенчивой улыбкой, на глазах превращаясь из резкого, ехидного и опасного существа в растерянного подростка.
- Извини, - добавил он и пожал плечами.
Отредактировано Loki (2015-03-24 18:52:03)
Вы здесь » GODS FALL » Концы с концами » 2014; Тайны из прошлой жизни